Форум » Материалы » Фантастика и вокруг 4 » Ответить
Фантастика и вокруг 4
Лена М.: Продолжение темы, что предназначена для обнародования материалов, так-иначе посвящённых тем-иным аспектам фантастики и вокруг неё...
Ответов - 40
Лена М.: Е.В. Галанина, Д.А. Батурин. Фэнтези как неомифологическая реальность // Вестник Челябинского государственного университета, 2016, №3 (385), Философские науки. Вып. 39, с. 41-45. В статье исследуется жанр фантастической литературы - фэнтези, ставший значимым феноменом массовой культуры XXI века. Фэнтези рассматривается в первую очередь не как сказка и художественный вымысел, а как неомифологическая реальность, обладающая собственными онтологическими основаниями. Описаны характеристики фэнтезийного неомифа, показана мифологическая сущность фэнтезийного мира. Ключевые слова: фэнтези, миф, неомиф. http://www.fantlab.ru/blogarticle62803 Галанина Екатерина Владимировна – кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и социальной коммуникации, Томский политехнический университет Батурин Даниил Антонович – кандидат философских наук, преподаватель кафедры культурологии и социально-культурных технологий, Тюменский государственный институт культуры
Лена М.: Павленко Т.Д. Черты феминизма в репрезентации женских образов Дж. Мартина // Современные проблемы литературоведения, лингвистики и коммуникативистики глазами молодых ученых: традиции и новаторство. Отв. ред. А.В. Курочкина. Уфа: Башкирский государственный университет, 2019, с. 129-134. Исследование, материалом для которого послужил цикл романов Дж. Мартина “The song of Ice and Fire”, посвящено способам репрезентации женских образов в названном произведении. В результате анализа автор приходит к выводу о том, что ключевые мужские образы интерферируются в женские, и заключает, что произведение имеет феминистический лейтмотив. Ключевые слова: образ, фэнтези, женщина, феминизм, мир фэнтези, герой с. 129-130: Первые черты феминизма в литературе появляются еще в произведении Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», где женщина впервые способна вести с мужчиной «диалог на равных», пока не социально, но уже интеллектуально и эмоционально. Этот мотив находит свое отражение и в произведениях Джордж Элиот и Вирджинии Вулф и достигает своего пика в произведении Бетти Фридан «Загадка женщины». Книга выходит в свет в 1963 году и часто именно ее называют точкой отсчета «гендерной революции». После этого момента образ женщины в литературе приобретает феминистические черты и именно такой образ с течением времени и под влиянием социальных изменений становится все более актуальным. В рамках данной работы мы рассмотрим женские образы в цикле романов Дж. Мартина “The song of Ice and Fire”. Вступив на литературную арену, Джордж Мартин привнес свое видение мира в жанр фэнтези, переосмыслил каноны и создал оригинальное произведение, цикл романов “The song of Ice and Fire”, который стал самым популярным фэнтези романом XXI века. Мартин удачно совмещает собственные решения и видения с нормами жанра, образуя оригинальное произведение. Проблематика этого произведения актуальна и сегодня, в романе поднимается ряд социально-философских вопросов таких как: падение нравов общества, социальное и гендерное неравенство, также в романе затрагиваются и вечные темы любви и ненависти, добра и зла, смерти и судьбы. Мартин умело показывает столь реальные проблемы в абсолютно нереальном мире. с. 131: Следует отметить, что роман изобилует женскими образами, что не свойственно произведениям жанра фэнтези. Это образ женщины-воительницы, женщины-правительницы, женщины-лидера. Героини его романов часто находятся в центре событий и их судьбы значительно влияют на сюжет произведения. Такая система образов придает роману феминистический настрой, что только подтверждается при более подробном анализе произведения. Женщины–правительницы типичный образ для произведений Мартина, но не типичный для произведений жанра фэнтези в целом Так к концу 5 книги, из шести правителей Великих домов, пять были женщинами, Серсея Ланнистер, Дейнерис Таргариен, Оленна Тирелл, Элария Сэнд, Яра Грейджой. Здесь хотелось бы отметить, что Яра Грейджой стала правительницей Железных островов не по праву рождения, т. к. у нее есть старший брат, железнорожденные, суровые, жестокие воины выбрали своим лидером — женщину. с. 132: Еще одним ярким женским образом в романе является образ матери. Мартин отмечал, что фэнтези изобилует героями и их приключениями, но исключает переживания их матерей, их историю, что по его мнению является большим упущением, так в романе появляются Серсея Ланнистер, жена короля семи королевств, дочь самого богатого человека Вестероса и Кейтилин Старк, северная Леди из благородного рода с рыжими волосами. с. 133: Хотелось бы отметить, что с главными мужскими персонажами в произведении соотносятся женские. Так, например, герои Джона Сноу и Дейнерис Таргариен, оба проходят путь становления от незначительных фигур в Мире Игры Престолов до ключевых персонажей в борьбе за семь королевств. Дейнерис Таргариен, последняя из своего рода, законная наследница семи королевств, яркий пример образа женщины-лидера, на протяжении цикла мы видим ее становление от 13-летней девочки, которая терпит унижения от собственного брата, до воинствующей королевы с тремя драконами. Ее мужской прототип, Джон Сноу, будучи бастардом одного из северных лордов, в последствии борьбы со злом, становится предводителем Ночного Дозора, войска охраняющего мир людей от зла. Они оба обладают лидерскими качествами и стремлением к справедливости. с. 134: Подобные аналогии можно проводить и дальше, но все это говорит о том, что таким образом Мартин показывает, что любой мужской образ может быть интерферирован в женский, и при этом он не потеряет своей значимости и зачастую становится более ярким и запоминающимся, что вновь подтверждает феминистический лейтмотив произведения. Павленко Татьяна Дмитриевна - студентка, Оренбургский государственный университет, факультет иностранных языков, направление «Зарубежная филология: английский и французский языки»
Лена М.: Р.Ф. Гимазов, М.А. Оганян. Джо Аберкромби: в обход штампам фэнтези-мира // Всероссийская с международным участием конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Наука и образование» (г. Томск, 25–29 апреля 2011 г.). Материалы конференции в 6 тт. Том II. Филология. Часть 2. Актуальные проблемы современной лингвистики и методики изучения иностранных языков. Томск: Томский государственный педагогический университет, 2011, с. 210-214. с. 210-211: Джо Аберкромби… Уже одна фамилия приковывает к себе внимание своей нестандартностью на фоне привычных английских Смитов, Браунов и Джонсонов. Будущий сотрясатель «общих мест» жанра фэнтези родился в последний день 1974 г. в Ланкастере. Учился в школе, где большую часть времени он провел, играя в компьютерные игры, бросая кости и рисуя карты несуществующих местностей. Затем поступил в университет Манчестера, где изучал психологию. В 2002 г. Джо вернулся к своей давней мечте – в одиночку переосмыслить устоявшиеся жанровые клише, и всерьёз принялся писать первый роман «The Blade Itself» (в русском переводе получивший название «Кровь и железо»). В 2007–2008 гг. Аберкромби с блеском довершил начатое, выпустив романы «Before They Are Hanged» и «The Last Argument of Kings» (продолжение) и, соответственно, завершение трилогии «The First Law», в определённом смысле, одной большой книги. После выхода книг рецензенты не скупились на похвалу. с. 211: Итак, чем же привлекает этот автор, помимо фамилии и броских фраз знаменитостей и различных брендов? Многим. Например, обложками. Весь литературный мир восхищается тем, какие рисунки украшают переплеты книг Джо. Причём надо заметить, что обложки хороши как в англоязычных изданиях, так и в русскоязычных. Так же стоит отметить некоторые мелочи. В их число входят красочные названия томов («Кровь и железо», «Прежде чем их повесят», «Последний довод королей», «Лучше подавать холодной»), а также наличие названий к каждой главе. Бесспорно, далеко не за это мы знакомимся с литературой. Но такие маленькие дополнения всегда внушают некоторое уважение. с. 211-212: Джо выписал интересный фэнтези-мир, который полон крови, фальши, предательств и железа. Но всё это подаётся в крайне ненавязчивой форме. Очень интересным мы находим тот факт, что магия играет малую роль в ходе сюжета. И здесь необходимо подчеркнуть, что это новый виток фэнтези. Никто особо не старается придумать ему название, но между слов проскальзывает «реалистичное фэнтези». Иными словами, это довольно историчный мир, в котором очень мало волшебства. Однако же все эти достоинства книг Аберкромби явно меркнут перед героями «Первого закона» (так называется трилогия). Во-первых, это не герои в привычном нашем понимании. В центре нашего взора – простые, нисколько не добрые, нисколько не злые люди. Но при этом они не скатываются до серости, чем грешит сейчас литературный мир. с. 213: Нельзя не сказать и о «приправах», которые использовал автор. Здесь особняком стоит юмор. Его много, он заставляет хохотать в голос. Так же важна атмосфера. На страницах есть войны, эпические сражения, детективные расследования, побеги, походы, поиски вещей. Всё это проходит в рамках нагнетания различных чувств. с. 213-214: Многие ругают творения Джо за отсутствие идеи. Здесь спорить трудно – каких-то высших материй автор не раскрывает, однако же это и не было целью его дела. Аберкромби, прежде всего, хотел показать человека, который находится в тяжелой ситуации. И тут необходимо вспомнить, что Джо – психолог. Его профессия помогает понять всю важность нашего окружения. Кстати, несколько статистических данных. На московском сайте, который посвящен фантастике и различным её ответвлениям, книги автора оценены очень высоко. Так, например, «Кровь и железо» имеет оценку 8,57 при 764 прочтениях. Второй же роман имеет больший успех внушительными цифрами: 8,95 при 529 чтецах. Любопытно, что «Первый закон» не является строго гендерной книгой. Прекрасная половина тоже любит книги британца, пусть и их оценок много меньше. Не забывайте, что их не отпугнули странные названия, жестокие обложки. с. 214: Подводя итог, можно смело заявить, что Джо Аберкромби – это талантливый британский писатель, который решил достаточно серьезно пройтись по всем клише и штампам мира фэнтези. У этого автора довольно смелый взгляд на мораль, он не делает своих героев суперменами, для него важно показать, как будет действовать тот или иной персонаж под воздействием тяжелейших условий. И именно в этом заключается психологизм в творчестве Джо. Руслан Фаридович Гимазов - Томский государственный педагогический университет, факультет психологии, связей с общественностью, рекламы Милена Ашотовна Оганян - Томский государственный педагогический университет, кафедра лингвистики
Лена М.: Гриченко Г.А. Место космогонических и эсхатологических мифов в современной фэнтези // Научная палитра, 2015, №3(9), с. 8. В статье рассматриваются космогонические и эсхатологические мифологические сюжеты с точки зрения их исключительной важности для фэнтези. Ключевые слова: фантастика, фэнтези, виртуальная реальность, архетип, мифология с. 8-2: Мифологические сюжеты, а также архетипы мифического эпоса, то есть символические элементы и образы мифов самых разных народов мира, являются неотъемлемой частью любого произведения в жанре фэнтези. Собственно, сам феномен фэнтези может быть рассмотрен как стремление авторов отыскать в многообразии мифологических и фольклорных сюжетов и мотивов такие архетипы, которые можно спроецировать на современность. Изучение мифологических сюжетов и их места в фантастической литературе может стать источником информации о природе их взаимодействия друг с другом, а также о некоторых свойствах мифических архетипов (к примеру, гибкость и изменчивость). Именно эти обстоятельства определяют актуальность проблемы исследования. Как уже было отмечено ранее, фэнтези – относительно малоизученный жанр. Отдельного упоминания заслуживает польский писатель-фантаст Анджей Сапковский, не просто исследовавший проявления мифологии в фэнтези, но и обосновавший выдающуюся роль Артурианского мифа в становлении жанра, после чего доказавший несостоятельность фэнтези, построенной на неевропейских мифологических традициях. Действительно, многие авторы, работающие в жанре фэнтези, используют практически одни и те же давно сложившиеся образы, будь то великаны из Эдды или рыцари из Камелота. Соответствие этих архетипичных образов любому современному произведению глубже, чем кажется: стоит начать подробный разбор и анализ любого фэнтези-текста, и на поверхности окажется тот или иной мифологический канон. с. 8-3: Огромное влияние на формирование фэнтези оказал миф о Короле Артуре. Именно он показал миру, как должны выглядеть идеальные рыцари, волшебники, короли и королевы. Польский фантаст Анджей Сапковский в своей работе «Мир Короля Артура» пишет о том, что артурианский архетип, крепко вросший в европейскую культуру, будучи огромным источником материала, послужил причиной доминирования европейцев в фантастике [Сапковский А. Нет золота в Серых Горах. М.: АСТ, 2002, с. 152]. В определенном смысле, легенда о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола является прообразом всех произведений в жанре фэнтези. Более того, артурианский миф является хорошим примером той ситуации, когда мифологический архетип позволяет авторам «эксплуатировать» сам миф, вместо того, чтобы реализовывать на его почве собственные замыслы. Иногда фантастика заимствует у мифологии не просто архетипы единичных образов, а целые мифические нации и расы. Так, например, случилось с германскими преданиями об эльфах и гномах. Причем достаточно часто внешний вид мифических существ в фантастике меняется на более «пристойный»: так, например, низкорослые английские эльфы в фэнтези Толкина чудесным образом трансформировались в высоких, изящных, утонченных, нечеловечески красивых лесных долгожителей. с. 8-4: Стоит заметить, что без мифологических образов так или иначе не обходится ни одно произведение в фантастическом жанре. Помимо использования уже «готовых» архетипов, авторы создают оригинальные мифы и легенды данной искусственной вселенной, упрощая, таким образом, взаимодействие персонажей с высшими силами (серия «Первый закон» Джо Аберкромби). Не стоит забывать, что архетипические образы, способствующие детальному описанию мира вторичной реальности, также помогают составить органичное сочетание проблематики современного реального мира с глубинным мифологическим восприятием. Такой прием использовал Дж. Толкин, активно использовавший в своем Средиземье известные народы германского фольклора – эльфов и гномов. Не случайно общепризнанными классиками фантастики считаются авторы, хорошо знающие европейские мифологические традиции [Елхова О.И. Виртуальный мир фэнтези арт // Вопросы культурологии, 2011, №1, с. 122]. Впрочем, вышеперечисленные архетипы – лишь единичные образы. Для фэнтези едва ли не большее значение имеют мифологические сюжеты. В фэнтези наиболее востребованными являются космогонические и эсхатологические мифы. Космогонические мифы повествуют о сотворении, создании мира; о его происхождении и формировании. Они призваны дать ответ на следующий вопрос: как реальный мир пришел к своему нынешнему состоянию? с. 8-5: Космогония есть модель для подражания в любой области: не только потому, что Космос является идеальным архетипом одновременно для всех творческих ситуаций и для любого творчества, – но также и потому, что Космос создавали высшие существа – боги. Космос – это божественное творение, он освящен в самой своей структуре. В расширительном смысле все, что есть совершенного, наполненного, гармоничного, плодоносного, одним словом: все, что есть «космизированного», все, что похоже на Космос – все священно. Делать что-либо, творить, конструировать, созидать, организовывать, придавать форму, воплощать, формировать – все это значит осуществлять что-нибудь в реальности, придавать жизнь чему-то, и в конечном итоге сделать это нечто подобным самому гармоничному организму – Космосу [Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический проект, 2014, с. 43]. с. 8-5, 8-6: В фэнтези космогонические мифы играют не просто важную, но исключительную роль. Фактически, любой автор, работающий в рамках этого жанра, уже в самом начале работы над произведением обращается к космогонии. Как уже было сказано ранее, фэнтези есть моделирование виртуальной реальности, основывающееся на мифологических сюжетах. Когда автор начинает работать над созданием фэнтезийного мира, он задается вопросами: каким образом мир приобрел свой нынешний облик? Какие события предшествовали сюжетной линии произведения? В результате чего в данной моделируемой реальности становится возможным сверхъестественный элемент? Чтобы ответить на эти вопросы, авторы вынуждены не только давать миру название, но и заниматься его детальной проработкой, в том числе составлением карты мира, объяснением культурных различий между народами, населяющими мир. Особое место занимает составление мифологии мира. Продумывая миф о создании мира – то есть космогонический миф – автор объясняет его нынешнее состояние, в том числе возможность использования магии, жизнь сверхъестественных существ. Джон Толкин, например, в книге «Сильмариллион», являющейся сборником мифов Средьземья, использовал скандинавские и валлийские мифы, а также христианские представления о Боге-творце и его падшем ангеле. Джо Аберкромби использовал греческие мифы о трех поколениях богов. Роберт Джордан использовал идею о цикличной сменяемости эпох и реинкарнации. Космогонические мифы, таким образом, становятся неотъемлемым элементом фэнтези. с. 8-8, 8-9: В фэнтези эсхатологические мифы выполняют «дополняющую» к космогоническим мифам роль, что, впрочем, нисколько не уменьшает их значимость. Достаточно часто авторы (М. Муркок, Р. Джордан, А. Сапковский, Б. Сандерсон, Д. Мартин, Н. Перумов) вводят в сюжет произведения миф, согласно которому моделируемой реальности угрожает опасность гибели. Чаще всего такая ситуация обуславливается освобождением разрушительного начала («Темного властелина» и его армии). Популярность такого мифологического сюжета вызвана несколькими причинами. Во-первых, появление в фэнтези сюжета о конце света логично, ведь если у объекта (в данном случае – мира) есть рождение, то, следовательно, должна быть и гибель. Продумывая миф о создании мира, авторы создают и миф о его разрушении. Во-вторых, пророчество о Конце света может быть удачным и активным сюжетным рычагом, заставляющим героев произведения совершать действия, предотвращающие гибель мира. Такое пророчество использовали Роберт Джордан в серии книг «Колесо Времени», Анджей Сапковский в «Саге о Ведьмаке», Джордж Мартин в «Песне Льда и Пламени», Брендон Сандерсон в «Рожденном туманом». Впрочем, у разных авторов данный сюжет проявляется по-разному. Например, Р. Джордан миф о конце света воплощает так: в заключительной книге его цикла представлена Последняя битва, начало которой было предсказано еще в первой книге. А. Сапковский использует подобный миф лишь в качестве завязки сюжета, а Б. Сандерсон описывает состояние мира уже после предотвращения конца света. Таким образом, фэнтези является жанром, построенным на использовании многочисленных мифологических образов, сюжетов и архетипов. Особенно выделяются среди них космогонические (призванные объяснить происхождение мира) и эсхатологические (предвещающие разрушение мира) мифы. Гриченко Георгий Артемович - Краснодарский государственный институт культуры, факультет социального и гуманитарного образования
Лена М.: Малышев В.Б. Архитектоника воображаемого: Фэнтези-проекции изначальных модальностей европейской культуры Самара: Самарский научный центр РАН, 2015. 187 с. Обл. 60х84/16 500 экз. 5-93424-766-0 Рассматриваются фундаментальные характеристики европейской культуры, связанные с историческими проявлениями ее изначальных модальностей. Осуществлено исследование метафизических «химер» европейского воображаемого на материале ряда текстов кино и литературы. Монография прездназначена для всех, кого интересуют проблемы семиотической трансформации современной культуры и ее институтов. Материалы монографии могут быть использованы в качестве инновационной методологической базы для структуризации образовательной деятельности в творческом ключе, формирования семантических образовательных пространств. Предисловие 5 Глава 1. Пролегомены к архитектонике воображаемого 1.1. Введение. Особенности европейского воображаемого в архитектонике изначальных модальностей культуры 7 1.2. Метафизика ничто как базовая составляющая европейского воображаемого 23 1.3. Архитектоника воображаемого в метафизических текстах 55 Глава 2. Фэнтези-проекции европейской культуры на языке фундаментальных метафор 2.1. Телесная метафора (тексты И. Ефремова, С. Лема, А. Тарковского) 76 2.2. Внечеловеческое как базовая составляющая европейского воображаемого (тексты В. Гюго, Б. Стокера, В. Пелевина) 91 2.3. Машинная метафора (тексты А. Тарковского, Ч. Паланика, Д. Аронофски) 108 2.4. Орбитальная метафора (тексты Р. Желязны, Р. Брэдбери, К. Бое) 127 Заключение 164 Список литературы 166 Малышев Владислав Борисович - доктор философских наук, профессор кафедры философии, Самарский государственный технический университет
Лена М.: Ахмедов Р.Ш. В поисках обобщающего определения термина "научная фантастика" // Достижения науки и образования, 2019, №8-1(49), с. 48-50. В статье сравниваются и анализируются различные определения а научная фантастика, данные в основном видными литературоведами и специалистами в области научной фантастики США. Ключевые слова: научная фантастика, род, вид, жанр, допущение, прогноз, отстранение. Для теоретиков литературы в современной научной фантастике до сих пор остается множество неразрешенных вопросов и проблем. Первым и наиболее важным, по нашему мнению, является проблема определения самого термина. Словесно-художественные произведения издавна принято объединять в 3 большие группы: эпос, драма и лирика, а каждый литературный род принято подразделять на виды: эпос – на басню, очерк, рассказ, новеллу, повесть, роман, эпопею и поэму; драму – на комедию, трагедию, драму; лирику – на оду, элегию, балладу, поэму, роман в стихах и т.д. Здесь мы подходим к вопросу о жанрах. Литературные жанры – это группы произведений внутри литературного рода, обладающие определенным комплексом свойств. Жанры практически не поддаются систематизации и классификации. Главная причина в том, что в каждой художественной культуре жанры специфичны (например, хокку, танка, газель в литературных произведениях Востока). К тому же жанры имеют разный исторический объем (к примеру, литургическая драма европейского средневековья). То есть, жанры являются либо универсальными, либо исторически локальными. Будучи «многоразличными», жанровые признаки «не дают возможности логической классификации жанров по одному какому-нибудь основанию». Ближе к концу XX века В. Ревич, П. Уолкер, Ч. Платт и другие пытались рассматривать НФ на уровне отдельного литературного рода. Но мы считаем, что для этого нет оснований. При своей качественной определенности НФ не является отдельным литературным родом. Часто фантастика в целом рассматривается как литературный вид (В. Чистов, Р. Уильямс, Р. Нудельман). Но специфика «научной фантастики» позволяет говорить о ней не выше чем на уровне литературного жанра. В Европе термин «научно-фантастическая литература» был впервые применен Я. Перельманом в 1914 году. До этого похожий термин - «фантастически научные путешествия» - употребил А. Куприн в своей статье «Редиард Киплинг» (1908). Г. Уэллс использовал термин «amazing voyage» - «удивительные путешествия». Термин «science fiction» [«научная фантастика»] был впервые официально употреблен в 1926 году в американском журнале «Amazing stories» его создателем и редактором Х. Гернсбеком, который считал, что НФ – это литература, основанная на допущении в области науки: появлении нового изобретения, открытии новых законов природы, построении новых моделей общества. К. Мзареулов отмечает, что наряду с общими для всех литературных жанров функциями (полемическая, развлекательная, информационно-просветительская, воспитательная), НФ выполняет и одну специфическую – прогностическую функцию. Г.С. Альтов, проанализировавший творчество основателей Ж. Верна, Г. Уэллса и А.Р. Беляева, пришел к выводу, что немалая часть научно-технических прогнозов этих писателей была реализована и лишь сравнительно небольшой процент неосуществим по принципиальным соображениям. В то же время, в будущее иногда помещают действие произведений, не связанных с НФ. Например, действие многих произведений фэнтези происходит на Земле, изменившейся после ядерной войны («Шаннара» Т. Брукса, «Пробуждение каменного бога» Ф.Х. Фармера, «Сос-верёвка» П. Энтони). Поэтому более надежный критерий – не время действия, а область фантастического допущения. Г.Л. Олди условно различают естественнонаучные и гуманитарно-научные научно-фантастические допущения. К первым допущениям относится введение в произведение новых изобретений и законов природы, что характерно для твёрдой НФ. Ко вторым относится введение допущений в области социологии, истории, психологии, этики, религии и даже филологии. М.И. Мещерякова определяет НФ как «разновидность фантастической литературы, проникнутую материалистическим взглядом на реальность и основанную на представлении о том, что наука (современная или будущая) способна разрешить все тайны нашей Вселенной». Схожее с М.И. Мещеряковой определение научной фантастике даёт в своей монографии профессор Канзасского университета Дж. Ганн: «Безусловно, НФ, как и сама по себе наука, основана на том факте, что вселенная познаваема, несмотря на то, что она остаётся таинственной для большинства из нас, для людей, я имею ввиду. В познанной части вселенной нет места сверхъестественному или тем явлениям, которые по своей природе не могут быть познаны. Внести сверхъестественное или выходящее за рамки познания в понятный нам мир – значит разрушить его. В этом проявляется главное различие между фэнтези и научной фантастикой, и, хотя это и не легко заметить, между мейнстримом и научной фантастикой». В целом, как в нашем, так и в зарубежном литературоведении есть публицистическая критика современной НФ. Среди англоязычных литературоведов проблемой фантастики занимались Б. Эш, Ч. Элкинс, Д. Пантер, Г. Уэстфаль, Дж. Ганн, П. Пэрриндер, Р. Уильямс, С. Бакетмэн, Т. Дж.Робертс, У. Ле Гуин, К. Эмис и др. Попытаемся обобщить и сделать определенные выводы по нескольким исследованиям в этой области. За последние 15-20 лет в изучении НФ очевиден новый этап. Для нее предложены, в основном учеными Европы и США, специальные концепции, публикуются научно-критические журналы и создаются энциклопедии (наиболее интересная энциклопедия создана несколькими авторами англоязычных стран во главе с П. Никколсом). Но отсутствие обобщающего понятия о НФ сказывается и сегодня. К. Эмис даёт следующее определение НФ: «Это вид прозаического повествования, имеющий дело с ситуацией, которая не может возникнуть в известном нам мире, но которая предполагается на основе некоторых новаций науки и техники или псевдонауки и псевдотехники, созданной землянами или инопланетянами». Д. Сувин определяет НФ как литературу «познавательного остранения», где познание сближается с наукой (science), а «остранение» - с природой художественного слова (fiction). Г.К. Вулф проанализировал некоторые основные образы НФ (межпланетный корабль, робот-гуманоид, город будущего), чтобы показать, что они содержат в себе встречу известного и неизвестного, человеческого и механического, обжитого и чуждого. Важно понимать, что НФ – это, определённо, художественная литература. Соотношение сильных и слабых произведений в ней примерно такое же, как в обычной художественной литературе. Недопустимо предъявлять требования, закономерные для одного поджанра НФ, к другому поджанру. Например, приключенческую НФ обвиняют в том, что она «не научна», а постапокалиптическую, прогностическую или твёрдую НФ упрекают в недостаточной художественности. По нашему мнению, НФ произведение необходимо оценивать по законам того поджанра, к которому оно относится. Если это фантастическое приключение – нужно требовать остроты, напряженности сюжета, но никак не научности. Твёрдая НФ должна быть сильна именно научностью, обоснованностью, логикой прогнозов. Юмористическая НФ должна быть ценна силой сатиры, имея при этом право на любые ненаучные допущения. В заключении отметим, что вышеприведённые примеры демонстрируют общий принцип и показывают, хотя бы отчасти, характер и уровень поисков в эстетическом познании научной фантастики. Внешне это пестрая и несогласованная картина. Внутренне в ней обнаруживаются общие основания. Таковы, на сегодняшний день, представления о научной фантастике и её основных характеристиках. Список литературы 1. Amis K. New Maps of Hell. A Survey of Science Fiction. 2nd edition. NY.: Open Resources, 2010. P. 18. 2. Gunn J. The Science of Science-Fiction. Writing. Kansas: Kansas University Press, 2006. 3. Suvin D. Positions and Presuppositions in Science Fiction. London: Macmillan Press, 1988. 4. Wolfe G. The Encyclopedia of Science Fiction. NY.: St. Martin’s Press, 1993. 5. Мзареулов К. Общий курс фантастики. Хьюстон: ТУ, 2006. Ахмедов Рафаэль Шарифович - старший преподаватель, кафедра английского языка и литературы, Гулистанский государственный университет, г. Гулистан, Республика Узбекистан
Лена М.: Михаил Павлов. Вариации на тему фэнтези (Жанровое разнообразие фэнтезийной литературы) // Дамаскин, 2016, вып. 1(34), с. 34-43. Фэнтези в жанровом разнообразии vs христианство. http://www.fantlab.ru/blogarticle64595 Михаил Павлов - студент магистратуры Нижегородской духовной семинарии.
Лена М.: Путило О.О. Образ альтернативной России в альтернативно-исторической фантастике // Вестник славянских культур, 2020, том 55, с. 151-162. В статье представлен анализ образа России в произведениях альтернативно-исторической фантастики, рассматриваемых с позиции реализации в них утопических и антиутопических жанровых тенденций. У «альтернативщиков» старшего поколения антиутопические мотивы преимущественно соотносятся с образом Советской России. В романе В. Аксенова «Остров Крым» ей противопоставлены идиллические виды альтернативного Крыма, в финале романа поглощаемые «чужим» пространством материковой России. В произведениях В. Рыбакова и Х. ван Зайчика воссоздана утопическая модель имперской России, в которой благополучно сосуществуют представители всех верований и политических течений. Антиутопические элементы в большинстве своем содержат критику не столько вымышленного, сколько реального мира, напоминая об отрицании писателями старшего поколения экономических и социальных достижений Советского Союза. В творчестве авторов «младшей возрастной группы» демонстрация возможных социальных моделей альтернативной России уходит на второй план, а экзотические пейзажи городов, возникающих на месте знакомых нам поселений, служат единственной цели - эпатировать читателя. Как правило, альтернативные географические образы сопоставимы с реальной действительностью, в их облике синтезируются утопические и антиутопические черты. Так, в дилогии С. Лукьяненко внешне благополучное пространство альтернативной Москвы, предстающее в утопическом ореоле, конструируется антиутопическими средствами. Ключевые слова: хронотоп, пространство, образ России, альтернативно-историческая фантастика, В. Аксенов, В. Рыбаков, Х. ван Зайчик, С. Лукьяненко, В. Звягинцев. c. 151: Расцвет альтернативно-исторической фантастики в конце ХХ в. был предопределен целым рядом факторов: если в 1970–1980-х гг. «выбирались такие эпохи и герои, воскрешение которых давало писателю возможность аллюзий, исторических параллелей между прошлым и настоящим» [Петухова Е.И., Черный И.В. Современный русский историко-фантастический роман, с. 14-15], то в 1990-х популярность жанра определялась неприятием результатов крупнейшей геополитической катастрофы, а также желанием авторов «смоделировать более благоприятную, интересную, красивую альтернативную историю, в которой России как государству и русским как нации уготована лучшая роль, чем в объективной реальности» [Рыльщикова Л.М., Худяков К.В. Альтернативная реальность как популяризованный элемент научно-фантастического дискурса // Lingua mobilis, 2011, №7(33), с. 37]. Само понятие «альтернативная история» подразумевает попытку «исправить» известный всем ход событий, создать альтернативный мир, возникший в результате расхождения двух временных линий в точке бифуркации, где происходит выбор путей дальнейшего развития общества. До этого ключевого момента ход истории одинаков как для вымышленного мира, так и для знакомой нам реальности, возникающие же впоследствии отличия могут варьироваться в широком диапазоне: от минимальных, практически незаметных, до глобальных, кардинально изменяющих образ альтернативного мира. Список романов, относящихся к жанру альтернативно-исторической фантастики, весьма широк, однако если западные авторы затрагивают события мировой истории, то отечественные писатели чаще всего размышляют об альтернативных путях развития Российского государства, достаточно вспомнить такие произведения, как «Остров Крым» В.П. Аксенова, «Гравилет “Цесаревич”» В.М. Рыбакова, дилогию «Черновик», «Чистовик» С.В. Лукьяненко, цикл «Евразийская симфония (Плохих людей нет)» Хольма Ван Зайчика, «Первый год республики» Л.Р. Вершинина, цикл «Река Хронос» К. Булычева и т. д. Точки бифуркации наши соотечественники обычно связывают «с глобальными историческими катаклизмами, меняющими политический и социальный формат страны, общества, государства» [Ащеулова И.В. Русская постмодернистская историческая проза в контексте современной русской культуры // Язык и культура. Сборник статей XXV Международной научной конференции. Томск: Изд-во ТГУ, 2015, с. 25-26]. с. 158: Сегодня «чистая» альтернативно-историческая фантастика занимает одно из первых мест в массовой литературе. И хотя на книжных прилавках она представлена в первую очередь многочисленными романами о «попаданцах», в рамках этого жанра существуют произведения, открывающие истинную причину его популярности, которая заключается в том, что «утопические, антиутопические, в целом дистопические сюжеты в литературе становятся распространенными в эпохи, когда в обществе утверждается мысль, что существующая ситуация утвердилась надолго и имеет явную тенденцию лишь ухудшаться в будущем, а людей не покидает ощущение отчуждения от участия в истории» [Чанцев А. Фабрика антиутопий: дистопический дискурс в российской литературе середины 2000-х // Новое литературное обозрение, 2007, №86, с. 269–301]. На наш взгляд, потенциал этого жанра действительно раскрывается в полной мере лишь на стыке с такими жанрами «большой» литературы, как антиутопия и утопия. Путило Олег Олегович - кандидат филологических наук, доцент, Волгоградский государственный социально-педагогический университет.
Лена М.: Искендирова И.М. Научное фэнтези - единство противоположностей // Медийные процессы в современном гуманитарном пространстве: подходы к изучению, эволюция, перспективы. Материалы V научно-практической конференции, Московский педагогический государственный университет, 18 мая 2019 г. Под ред. Я.В. Солдаткиной, А.А. Роговского, И.Б. Чернявского. М.: Спутник+, 2020, с. 68-75. В статье приводится краткая история возникновения и развития одного из «поджанров» современной фантастики - научного фэнтези, или технофэнтези. Особое внимание уделяется собственно литературным и социокультурным предпосылкам появления этого «гибрида» двух наиболее важных и популярных фантастических жанров - научной фантастики и фэнтези. Предпринятая в статье попытка определить границы взаимодействия внутри этого «поджанра» элементов фэнтези и научной фантастики приводит к более широким обобщениям относительно жанровых границ внутри современной фантастики. Ключевые слова: научная фантастика, фэнтези, научное фэнтези, технофэнтези, фантастика, фантастоведение https://fantlab.ru/blogarticle67418 Искендирова Инар Маратовна - аспирант, Кафедра истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса, Филологический факультет, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова Также в данном сборнике: Саликова А.В. Фэнтези как жанр в научном дискурсе // Медийные процессы в современном гуманитарном пространстве: подходы к изучению, эволюция, перспективы. Материалы V научно-практической конференции, Московский педагогический государственный университет, 18 мая 2019 г. Под ред. Я.В. Солдаткиной, А.А. Роговского, И.Б. Чернявского. М.: Спутник+, 2020, с. 75-80. Представлен анализ научных работ отечественных авторов, посвященных изучению проблемы. Обобщены результаты научных исследований, позволяющие представить фэнтези как жанр. В докладе показывается и доказывается, что фэнтези представляет собой жанр, в котором синтезируются элементы разных форм. Для этого выделяются следующие особенности жанра фэнтези: использовании мифологических и сказочных мотивов; сверхъестественных и нереалистических событий и характеров. Ключевые слова: фэнтези, жанр, массовая литература, миф, сказка[/q]
Лена М.: Кабанова Н.Е., Селиверстова М.О. К вопросу о жанровых особенностях фантастической литературы // Гуманитарный научный вестник, 2020, №5, с. 251-258. Данная статья представляет собой попытку систематизировать основные подходы к проблеме определения жанровых особенностей фантастики и её разновидностей: научной фантастики и фэнтези. В статье приведены дефиниции термина «фантастика», определены ключевые признаки и особенности фантастической литературы, а также рассмотрены ее основные направления. Авторы приходят к выводу, что, несмотря на традиционное противопоставление научной фантастики и фэнтези, данные направления обнаруживают ряд общих характеристик. Современной тенденцией развития фантастической литературы является возникновение жанровых модификаций, обладающих чертами других литературных жанров. Ключевые слова: литература, жанр, жанровые модификации, фантастика, научная фантастика, фэнтези. https://fantlab.ru/blogarticle67568 - Кабанова Наталья Евгеньевна - Севастопольский государственный университет, старший преподаватель кафедры "Теория и практика перевода", - Селиверстова Мария Олеговна - Севастопольский государственный университет, кандидат филологических наук, доцент кафедры "Теория и практика перевода"
Лена М.: Геннадий Тищенко. Пандемии и другие предсказания фантастов // Техника — молодёжи, 2020, №7/8, с. 63-64. Статья, в том числе, об экранизации рассказа Наследие https://fantlab.ru/work301300 : И эхом отзовётся, 1987, фильм https://www.kinopoisk.ru/film/841769/ https://www.youtube.com/watch?v=tgtDaZd9FAs
Лена М.: Павлов С.Г. «Трудно быть богом»: Стругацкие для верующих и неверующих // Дамаскин (Нижний Новгород), декабрь 2017, №4(41) Человек и космос, с. 58-69. Перед нами авторы, крупным писательским минусом которых, по замечанию широко известного в узких кругах барда Сергея Калугина, является их «пошлый атеизм». В глазах православных ревнителей этого достаточно, чтобы поставить жирный восьмиконечный крест на всём творчестве лучших советских фантастов и сопроводить их книги строгой инструкцией: «Осторожно: Стругацкие! Перед прочтением уничтожить». Но мы не будем торопиться. Хотя, конечно, исихастов, видящих писателей экспонатами кунсткамеры, просьба не беспокоиться. Сергей Геннадьевич Павлов - кандидат филологических наук, доцент Кафедры Русского языка и культуры речи (Факультет гуманитарных наук, НГПУ им. Козьмы Минина, Нижний Новгород), доцент Нижегородской духовной семинарии.
Лена М.: Михаил Парфёнов. Тёмная волна. Беседу вёл Александр Рязанцев // Литературная Россия, 2020, №36 от 2-8 октября, с. 4-5. «Страшные истории не только оберегают «от», но и готовят «к» нежелательным, но, увы, неизбежным событиям» – так считает Михаил Парфёнов, современный писатель ужасов и создатель известной серии «Самая страшная книга». Этим, похоже, и объясняется интерес читателей, вне зависимости от их возраста, к хоррору и жутким историям про оборотней, маньяков и злых чаровниц. Мы давно пытаемся разобраться, а что же это такое – «русские ужасы», и обратились к Михаилу, искреннему ценителю и активному популяризатору хоррора в нашей стране. Набирающие силу русские ужасы, их отличие от фантастики, западная политкорректность, связь между писателем и сантехником и чашечка кофе с Галиной Юзефович – в интервью с Александром Рязанцевым. – Я всегда рад возможности продвижения и популяризации жанра «хоррор», в любом виде и формате. Не так давно давал три лекции на «Тавриде»; судя по видеотрансляции, там было несколько десятков молодых людей. Для меня это был первый опыт «лекции по Интернету», и я рад тому, что он был удачен: мне задали столько вопросов, что, из-за временных лимитов, я не на все успел ответить. Участники были искренни, а не безразличны к хоррору. – То есть, такой вот «телемост» не мешает конструктивному, полезному диалогу? – Не мешает, но его, конечно, сложно сравнить с живыми презентациями, где ты можешь вживую пообщаться с читателями. В качестве примера могу привести презентацию нашей серии «Самая страшная книга» в Библио-Глобусе. Это была идеальная встреча: очень много гостей (как говорится, «камню негде упасть»), разнообразные вопросы, живой интерес. На массовых мероприятиях вроде «Тавриды» или Московской Международной Книжной Ярмарки такой крепкой связи с аудиторией не удаётся создать. – А часто удаётся встречаться с читателями и говорить с ними о литературе ужасов? – Да, мы в последние два года довольно часто проводим такие мероприятия, правда, больше в формате встреч фанатов – «конвентов». Но это совсем отдельная история, я не рискну их сравнивать с «Тавридой», встречей с читателями в Библио-Глобусе или с чем-либо ещё. Кстати, в прошлом году был круглый стол с участием Галины Юзефович! – Как она относится к литературе ужасов? – Галина относится к нам позитивно, насколько я могу судить по общению с ней; первоначально она обратила внимание на роман Дарьи Бобылёвой «Вьюрки», оказала ей поддержку – книга оказалась успешной; это замечательно, что критики обратили на неё внимание. После этого мы встретились с Галиной в одном книжном кафе, попили кофе, очень хорошо и тепло пообщались и, по-моему, после этой встречи у нас остались самые позитивные впечатления друг о друге. По оценке Галины, мы очень даже успешны – она понимает, какие тиражи сегодня хорошие или так себе. Так вот, в плане тиражей у нас довольно успешный проект: мы издаём преимущественно не романы, а тематические или авторские сборники рассказов. Русский хоррор вот в этой форме ощущает себя лучше, чем русская фантастика. – Мне всегда казалось, что хоррор и мистика – поджанры фантастики, но вы их противопоставляете друг другу. Почему? – Потому, что это не одно и то же. Хоррор – это не поджанр фантастики, ничего подобного. Начнём с самого главного – а что такое «жанр»? Можно сказать, что это определённый формат рассказа истории – роман, рассказ, ода, или же как ярлычок на полке в книжном магазине – «научная фантастика», «хоррор», «политический детектив». Всё для того, чтобы читатель сориентировался, куда ему идти. Хочет книжку про рыцарей и драконов – ему надо в раздел «фэнтези», а хочет испугаться – идёт в секцию «ужасы». В чём разница? В жанрообразующих элементах. С фантастикой всё просто: есть такое понятие как «фантдоп», фантастическое допущение – например, говорящий робот или полёт на Луну во времена Жюля Верна. Увидев фантдоп, мы сразу понимаем, что, раз есть фантастическое допущение, то произведение имеет отношение к фантастике – либо чистой, либо смешанной с каким-либо жанром. С хоррором так не получится, потому что наличие зомби, вампира или оборотня ещё не говорит о том, что произведение относится к ужасам. Идеальный пример – «Сумерки» Стефани Майер; там тоже оборотни и вампиры, но у кого язык повернётся назвать «Сумерки» ужасами? Это, естественно, подростковая мелодрама. Таким образом, в хорроре жанрообразующим элементом становятся не фантдопы, а само понятие «страха», эмоции, атмосфера. Обращение к эмоциям роднит ужасы с комедией и трагедией: если комедия нас пытается рассмешить, а трагедия – разжалобить, то ужасы – испугать. Если автор попытался меня, как читателя, напугать (не важно, удалось ли ему это или нет) – значит, это ужасы. Причём ужасы часто смешиваются с другими жанрами – как и фантастика. Будет неправильно назвать детектив поджанром фантастики, но ничто не мешает писателю придумать «детективную фантастику». – Может, за этим и будущее – за смешением жанров? – На самом деле, это не будущее, а самое что ни есть настоящее. Большинство фантастических произведений – это смешение фантастики с чем-то ещё: комедией, детективом, историей… То же и с хоррорами – почти все они содержат элементы ещё чего-нибудь – чаще всего, драмы. Это особенно заметно по современному авторскому западному кино. Все лучшие западные ужасы – это смесь хоррора с драмой: например, «Реинкарнация», «Реликвия», «Маяк»… Это не будущее, а настоящие, а иногда даже прошлое – всё как с постмодернизмом, который возник не тогда, когда был теоретически оформлен, а задолго до этого… То же и со смешением жанров – оно было всегда, просто мы стали всерьёз об этом говорить не так давно. В частности, мы часто об этом говорим в пику писателям фантастики, которые привыкли причислять к фантастике то, что на самом деле является смешением жанров. Возвращаясь к разнице между фантастикой и хоррором: как мы отметили, фантастика невозможна без фантастического допущения, тогда как ужасы могут существовать и без использования фантастики – например, роман Роберта Блоха «Психо» и потрясающая экранизация Альфреда Хичкока. Это классика жанра «ужасы», классика триллера, но где там фантастика? Там маньяк, сумасшедший с раздвоением личности – но никак не фантдоп. Да, там есть ненормальность, но ненормальность – это далеко не всегда фантастика. – На Западе антологии ужасов пользуются бешеной популярностью – например, могу назвать книги ужасов, составленные англичанином Стивеном Джонсом, вашим коллегой. Был ли он для вас примером, когда вы запускали свою серию «Самая страшная книга»? – Стивен Джонс, безусловно, талантливый и уважаемый человек, но мы на него никогда не ориентировались. Не без гордости отмечу, что наши читатели часто сравнивают «Самую страшную книгу» со сборниками западных ужасов, составленных уважаемыми Стивеном Джонсом и Эллен Датлоу, и чаще всего это сравнение проводится в нашу пользу. Всё потому, что у нас ставится упор на хоррор, то есть на жанровую составляющую, а не политкорректность. Нам не нужно выполнять некую «обязательную программу», которой, к сожалению, вынуждены придерживаться наши западные коллеги. – А что это за программа? – Сейчас объясню. «Обязательная программа» – это набор некоторых пунктов, которые должны присутствовать в готовящемся произведении. Например, в США среди авторов каждой антологии ужасов должен присутствовать хотя бы один афроамериканец, вне зависимости от того, насколько он хорошо пишет. Вот как недавно было с «Оскаром», где с 2024 года будут вводить обязательные квоты, так и в западном книгоиздании – такая неофициальная политика проводится уже долгие годы. Составители антологий вынуждены соблюдать эту программу. На Западе это называется «толератностью», у нас – «бредом». – А откуда вы про это узнали, если не секрет? – Год назад я общался с одним человеком (имя его называть не буду), который живёт в Великобритании и издаёт там книги. Он мне всё про это рассказал. Есть перегибы, на конкретном примере – один британский автор отправил в издательство своё произведение, на что ему вскоре ответили: «Всё хорошо, берём, но у тебя нет ни одного персонажа-инвалида – надо добавить, а то инвалиды, которые прочитают твою книгу, обидятся». Он переписал, добавил персонажа-инвалида и снова отправил. На это ответ: «Ты добавил только одного героя-инвалида?! Нужно больше. А не то читатели-инвалиды ещё сильнее обидятся, так как поймут, что этот персонаж был введён просто для галочки!». Вот из-за этих призраков и страдает качественная литература: прекрасно составленный сборник может испортить совершенно непонятный и безобразно написанный рассказ про вампирш-лесбиянок. Ты сразу понимаешь, почему этот текст попал в книгу. Да, если того требует сюжетная или художественная необходимость, то я буду в числе первых, готовых похвалить такой рассказ. Но когда публикуют откровенную графоманию просто за то, что там подняты выгодные темы… Судя по антологиям Джонса и Датлоу, могу предположить, что постепенно хоррор как жанр начинает отходить на второй план, уступая место каким-то, скажем так, «социально значимым проблемам». Так что на этом фоне наш отечественный хоррор смотрится более выигрышно, так как российские авторы стараются уделять внимание как раз жанровой составляющей, атмосфере ужаса; тому, что составляет сердце жанра, делает хоррор хоррором. Мы очень рады, что нас хвалят. – Сердце хоррора большое? Каких авторов вы открыли своими антологиями? – Мне бы хотелось сказать, что некоторых авторов мы открыли, но это будет не совсем справедливо, так как они печатались и до сотрудничества с нами – например, Дарья Бобылёва до публикации «Вьюрков» в нашей серии успела их напечатать в толстом журнале. Но творческий путь некоторых из наших друзей часто начинался с «Самой страшной книги». Например, Дмитрий Тихонов, автор сборника «Чёртовы пальцы». Дима очень хороший автор, талантливый, а некоторые его рассказы могли бы украсить любой сборник современной высокой прозы. Также могу назвать Максима Кабира, молодого и довольно эпатажного прозаика и поэта – он и анархист, и коммунист, и в то же время человек энциклопедических познаний. Он большой знаток ужасов и настоящий поэт, автор сборников «Скелеты» и «Призраки». К сожалению, от тяжёлой болезни скончался Владислав Женевский – молодой и очень талантливый писатель и переводчик, которым я искренне восхищаюсь. Его тексты вызывают у меня не только восхищение, но и «белую зависть» – это когда ты сам, будучи пишущим человеком, читаешь другого автора и понимаешь, что сам бы не смог написать так, как он пишет. Это очень специфическая и точная проза, полная отсылок к западной классике, к Г.Ф. Лавкрафту, – но это не реверанс в их сторону, а свой, обогащённый собственным опытом и духом нашего времени, уникальный слог. Владислав дружил с американским фантастом Джеффом Вандремеером, перевёл для него на английский рассказ Леонида Андреева «Он» и был, пожалуй, единственным человеком в России, который видел Стивена Кинга вживую – он специально ездил в Германию, чтобы увидеть мэтра. У нас вышел посмертный сборник Влада «Запах», и я готов его советовать любому ценителю хорошей, качественной прозы с привкусом мистики. Этот сборник вышел довольно давно, но мы бы хотели его переиздать, в более полном варианте. Такая проза должна остаться в истории. – Вы сделали себе имя ежегодными антологиями ужасов «Самая страшная книга». Вы сами подбираете рассказы для них? – Наша серия основана на уникальном демократическом методе: мы собираем группу читателей, каждый из которых сам голосует за понравившиеся ему рассказы, до этого анонимно отправленные. Это тяжёлый труд, иногда бывают огрехи, отчего мы ввели одно ограничение: если мы видим, что каким-то образом читатели проголосовали за откровенную графоманию, такую, что прямо кровь из глаз течёт, то не исключаем того, что возможен потенциальный сговор с читателями со стороны какого-то автора – потому мы ввели право вето. Редакция может некоторые рассказы, победившие в читательском голосовании, забраковать и на их место взять что-то из тех рассказов, что чуть-чуть недобрали по голосам. Самое главное – наш конкурс абсолютно демократичен, прислать свой рассказ может любой желающий: дети, школьники, начинающие писатели, проверенные временем мэтры… Мы принимаем всех. А вот выбирают читатели – такой способ отбора текстов для антологий больше нигде не используется. Это наше изобретение, которым мы можем гордиться. – Каковы перспективы русского хоррора? – Мы хорошо понимаем, что из-за пандемии не только литература ужасов, но вообще весь книготорговый бизнес имеет определённые проблемы. Всё взаимосвязано: если тиражи снижаются, то какую-то литературу попросту перестанут издавать. В частности, наши тиражи снизились, но у нас имеется определённый запас прочности, который пока не даёт нам оснований бояться, что наши проекты прикроют. Нам есть куда расти, но, если год назад у нас были планы «завоевания мира» – планировали создать международную антологию с рассказами отечественных и западных авторов, напечатанную на русском и английском языках, то сейчас этот проект придётся отложить до лучших времён. Тем не менее, наши молодые авторы хорроров в самом соку и тёмная волна, накрывшая нашу литературу, уверен, даст им много материала и свежих идей. – Как насчёт экранизаций? – Да, телевидение к нам имеет большой интерес – например, по «Вьюркам» Бобылёвой собираются снимать сериал. В период пандемии наши авторы Олег Кожин и Дмитрий Тихонов продали права на экранизацию трёх своих рассказов для сериала-антологии, где, по плану, должны быть экранизации интересных рассказов современных авторов (в том числе Дмитрия Быкова). Самое интересное, что там каким-то образом присутствуют канадцы. – Интерес кинематографистов к хоррору как-то мотивирует наших авторов на создание новых историй? – Безусловно. Благодаря кино крепнут и литературные жанры. Если в 90-2000-ые наши авторы чаще всего писали в стол, то теперь у них есть все возможности для самореализации. – Сочинительство историй в России – это призвание или работа? – Кому как, я думаю. Для кого-то это ремесло, для кого-то – общение с музами… Я вот не считаю сочинительство неким мессианством; это профессия, и она не возвышается над другими видами деятельности. Я часто сравниваю писательство с работой сантехника: автору не надо гордиться собой, на надо почивать на лаврах – он должен трудиться, трудиться или ещё раз трудиться. И тут я привожу аналогию с сантехником: ведь если к вам приходит сантехник-неумёха с плохим набором инструментов, заменивший унитаз так, что нужно заново вызывать сантехника, то вы к такому «специалисту» отнесётесь плохо и будете его ругать, поскольку этот человек в своей профессии отработал плохо. То же можно сказать и про сочинителей: если ты плохо владеешь инструментом (русским языком, стилистикой, пунктуацией, темпоритмом произведения, навыком раскрытия характеров), то ты будешь таким же плохим специалистом в своей профессии, как вышеупомянутый сантехник. Если же сантехник – классный специалист, то он достоин похвалы. То же скажу и про писателя. Все люди равны, все писатели равны, все жанры равны; не бывает плохих жанров, бывают плохие писатели и неудачные книги. – Все важны или никто не важен. Что нужно сделать, чтобы русские фанаты ужасов меньше читали Стивена Кинга, а больше – Дарью Бобылёву или Максима Кабира? – Мы делаем всё возможное для этого. Во-первых, активно публикуем наших авторов. Это важно, потому, что хоррор позволяет говорить о тех вещах, о которых не очень позволяют другие жанры. Например, насилие в семье, инцест, всевозможные девиации… Это темы, которые будет очень странно смотреться в фэнтези или научной фантастике – но в хорроре они вполне уместны. Это интересно, так как позволяет говорить о том, что в русской литературе ранее говорилось редко. Есть темы, которые должны подниматься, так как литература – это, как ни странно, одно из зеркал жизни. – Мы сможем догнать и перегнать Стивена Кинга? – Это, на данный момент, пока никому в хорроре не удалось. По вполне понятным причинам: во-первых, Стивен Кинг талантливый и очень интересный писатель, который заслуживает всех своих регалий. Он действительно великий человек. У него есть шедевры, которые стали классикой, есть произведения послабее – но почти каждая его книга, вне зависимости от того, насколько она удачна, является достойным образцом жанра. Но надо понимать, что когда Кинг становился классиком, Королём Ужасов, то ситуация в мировой литературе была совсем другой, не той, что сейчас. Сегодняшняя ситуация не лучше и не хуже, – она просто другая, оттого повторить путь Кинга будет затруднительно. Для этого надо иметь его талант и жизненный опыт, а также возможность повторить ту ситуацию, что сложилась в мире во второй половине XX века – а сделать это невозможно, потому и стремиться к этому не надо. Надо искать свой путь – что мы и делаем. И мы уже сталкиваемся с фактом, что наш русский хоррор гораздо ближе к идеалам жанра, чем современные западные произведения. – А русская классика близка идеалам хоррора? – Конечно! Один Пушкин чего стоит с его «Пиковой дамой». Петербургские и украинские истории Гоголя, естественно, «Лесной царь» Жуковского, рассказы Тургенева, Ремизова, Загоскина… Даже у Даля, составителя нашего любимого словаря, есть страшные рассказы! Почти все авторы Серебряного века, писавшие о декадансе, о мраке – все эти великие писатели не считали для себя чем-то постыдным, унизительным или скучным попробовать напугать своего читателя… Так почему этого должны стесняться мы? (с) Литературная Россия (с) Лена М.
Лена М.: Фистин Г.С., Попова О.А. Номенклатурные наименования в современной фантастике (на примере обозначения оружия и техники) // Российская наука: тенденции и возможности. сборник научных статей. М.: Перо, 2020, с. 154-157. Статья посвящена особенностям функционирования номенклатурных наименований в современных фантастических текстах. На материале анализа произведений С. Лема, Дж.Р.Р. Толкина, Л.М. Буджолд и др. выявляется специфика образования названий оружия и техники в современной научно-фантастической литературе и фэнтези. Определяется типология номенклатурных единиц в современной фантастической литературе (на материале названий оружия и техники). Ключевые слова: современная фантастика, научная фантастика, фэнтези, номенклатурные наименования, оружие, техника. В современной культуре значительное место занимает такое явление, как фантастика. Как пишет Елена Николаевна Ковтун в книге «Поэтика необычайного», «для современного человека фантастика – это космические ракеты, научные эксперименты, социальные прогнозы и параллельно, хоть и парадок сально – белая и черная магия, средневековый декор, вампиры и ведьмы, битвы на мечах в воображаемых мирах и иномерных пространствах вселенной» [1, 60]. Другими словами, современная фантастическая литература включает в себя две разновидности – научную фантастику и фэнтези. Научная фантастика основывается на научной картине мира, стремится к постановке социальных проблем и выработке научных прогнозов; в фэнтези же, напротив, создается особый художественный мир, где фантастические и иррациональные события мыслятся как естественные и важнейшие. Долгое время в литературоведении фантастика считалась несерьезной литературой, не имеющей права называться подлинно художественной прозой и не достойной быть предметом научного анализа. По этой причине языковые особенности современной фантастической литературы являются практически не изученными, что определяет новизну и актуальность нашего исследования. Объектом исследования являютсяособенности лексики в современной фантастической литературе,предметом исследования– основные принципы образования номенклатурных наименований в научной фантастике и фэнтези (на материале названий оружия и техники). В качестве материала исследования нами выбрана научная фантастика и фэнтези («Возвращение со звезд» С. Лема, «Сага о Форкосиганах» Л.М. Буджолд, «Властелин Колец» и «Сильмариллион» Дж.Р.Р. Толкина, цикл «Ведьмак» А. Сапковского, «Гарри Поттер» Дж.К. Роулинг и др. произведения). Под номенклатурными наименованияминами понимается разновидность специальной лексики, совокупность названий, употребляемых в какой-либо науке, сфере производства и т.д. для обозначения конкретных объектов (в отличие от терминологии, называющей отвлеченные понятия и категории)[2, 176]: к примеру, «АК-74», «Mercedes-Benz A-Class», «УАЗ Patriot» и т.д. В современной фантастике, зачастую посвященной изображению научно-технологического будущего, космическим путешествиям в другие галактики, звездным войнам и магическим сражениям, широко распространены номенклатурные наименования техники и вооружения. Чаще всего в фантастической литературе описываются вымышленные образцы техники и вооружения, не существующие в реальной действительности. Проанализировав выбранные нами произведения, мы разделили вымышленное оружие и технику на три группы: 1) Высокотехнологическое оружие и техника; 2) Магическое оружие и техника; 3) Легендарное оружие и техника. Рассмотрим особенности номенклатурных наименований каждой группы: 1) Высокотехнологическое оружие и техника. Данная группа включает в себя множество типов оружия и техники, отличающихся использованием технологий, до сих пор не получивших применения в нашем мире. Их можно встретить в основном в жанре научной фантастики и в жанре фантастического боевика. Как правило, в жанре научной фантастики принципы работы того или иного типа оружия или техники описаны более подробно, чем в жанре боевика, в котором любой тип оружия дан как аксиома. Принципы создания наименований техники и вооружения в этой группе различны: - в основе наименования лежит имя собственное, действующее как оберег и призванное наделить объект качествами какого-либо легендарного героя: «Прометей» и «Одиссей» – космические корабли, на которых осуществлялась космическая экспедиция на Фомальгаут. Названы в честь известных персонажей греческой мифологии (С. Лем «Возвращение со звезд»); - наименование объекта отражает его высокотехнологичные свойства: «Триумф» – большой быстроходный боевой космический корабль (Л.М. Буджолд «Сага о Форкосиганах»). - наименование образовано посредством аббревиации и присвоения объекту серийного номера: «РГ– 132» – ракета грузовая 132-ой серии, грузовой скачковый космический корабль нового поколения (Л.М. Буджолд «Сага о Форкосиганах»); - наименование объекта образовано искусственно (вымышлено автором) по аналогии со сложными научными разработками: «Рэндомизатор электронных орбиталей»–мощное оружие, разработка жителей космической колонии Бета (Л.М. Буджолд «Сага о Форкосиганах»). 2) Магическое оружие и техника. К данной группе относятся многие типы оружия и техники, отличающиеся использованием магии при их создании или употреблении. Как следствие этого, некоторыми типами магического оружия или техники могут пользоваться только специально обученные магии люди. В этой группе можно выделить следующие принципы создания наименований техники и вооружения: - наименование объекта отражает название предприятия-разработчика и номер серии или модели: «Нимбус-2000»– метла Гарри Поттера, выпущенная компанией «Скоростные метлы Нимбус» в 1991 г.; «Нимбус-2001»– следующее поколение скоростных метл, выпущенных компанией «Нимбус»; «Чистомет-11» – метла компании «Чистомет»; «Форд «Англия»(«FordAnglia 105E Deluxe») – изначально обычный человеческий автомобиль, выпускавшийся британским филиалом компании «Форд» до 1967 года и др.(Дж.К. Роулинг «Гарри Поттер»); - наименование объекта отражает его свойства и предназначение: «Хогвартс-экспресс» – специальный поезд, доставляющий студентов Хогвартса к месту учебы и обратно;«Ночной Рыцарь» – заколдованный трехэтажный автобус для ведьм и волшебников и др. (Дж.К. Роулинг «Гарри Поттер»). 3) Легендарное оружие и техника. Данная группа включает в себя множество типов оружия и техники, существующих обычно в единственном экземпляре и привязанных к определенному эпосу или персонажу. Оружие и техника, относящиеся к данной группе, могут быть как магическими, так и высокотехнологичными. Принципы создания наименований техники и вооружения в этой группе: - наименование объекта отражает имя его хозяина: «Ласточка» – меч Цири, фактически ее тезка (А. Сапковский «Ведьмак»); «Нож Сириуса»–волшебный перочинный ножик, который Сириус Блэк подарил своему крестнику Гарри Поттеру; «Меч Годрика Гриффиндора» – меч, созданный из чистого серебра, на лезвии которого видна гравировка «Годрик Гриффиндор» (Дж.К. Роулинг «Гарри Поттер») и др.; - название объекта отражает его силу и магические свойства: «Гламдринг» – меч Гэндальфа, в переводе с синдарина его название означает «молотящий врагов»; «Жало» – эльфийский длинный кинжал, обладающий волшебными свойствами и принадлежавший Бильбо (Дж.Р.Р. Толкина («Властелин Колец» и «Сильмариллион») и др.; - наименование объекта отражает место его производства: «Рунный Сигилль из Махакама» – меч, подаренный ведьмаку Геральту краснолюдом Золтаном Хивайем (А. Сапковский «Ведьмак») и др. Таким образом, можно сделать следующие заключения: 1) Механизмы образования номенклатурных обозначений в современной фантастике во многом аналогичны принципам их создания в научной и официально-деловой речи. 2) Присвоение наименований различным типам оружия и техники в фантастической литературе производится в соответствии со следующими принципами: - наименование мотивировано свойствами обозначаемого объекта; - наименование содержит указание на предприятие-разработчика и серию либо модель объекта; - наименование образовано посредством аббревиации; - наименование объекта отражает место его производства; - наименование указывает на имя хозяина объекта (это черта исклю-чительно фантастической литературы). Литература 1. Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа. М.: Изд-во МГУ, 1999. 2. Шембирев Е.И. Особенности лексики в научно-фантастическом тексте // Научный альманах, 2018, №5–3(43), с. 175–177. Фистин Г.С. - курсант, Пермский военный институт войск национальной гвардии Российской Федерации Попова Ольга Александровна - кандидат филологических наук, доцент кафедры гуманитарных и социальных наук, факультет подготовки кадров высшей квалификации и дополнительного профессионального образования, Пермский военный институт войск национальной гвардии Российской Федерации
Лена М.: Ольга Маркина. Что искали в книге «451 градус по Фаренгейту» // Петербургский дневник, 2020, №191 от 21 октября, с. 6. В 1953 году, 20 октября, в США вышла в свет великая антиутопия Рея Брэдбери. Занятно, что роман был напечатан частями в первых выпусках журнала Playboy. Интересно, как это повлияло на потенцию американских мужчин... В Советском Союзе читатели увидели роман в 1956 году, но рецензии появились значительно раньше, уже во второй половине 1954 года. Несмотря на массу отрицательных отзывов в СССР, произведение не только не было запрещено, но даже вышло без сокращений, в отличие от США. Любовь советского человека к творчеству Брэдбери была несомненной. Я думаю, что читатели выискивали в его книгах скрытые антисоветские намеки и их находили. В Советском Союзе жанр научной фантастики был очень популярен, идеологически выдержан, и целью его было нарисовать картину будущего – некоего бесклассового общества, сплоченного, гармоничного и, конечно же, созданного на социалистической платформе. А антиутопии иностранных авторов, которые печатались, рисовали обратную сторону этой сказки. Мне видится, что Рей Брэдбери очень подростковый писатель. И поэтому советскому человеку с его целомудренностью и неиспорченностью эмоций пришелся как нельзя кстати. Он такой же, как мы. Так же боится темноты, этого мира и одиночества, с детской непосредственностью выражает чувства. Именно это и сроднило нас. Роман «451 градус по Фаренгейту» во многом оказался пророческим. Телевизионные «соседи», заполонившие жизнь и мозги героев, вполне присутствуют в нашей жизни. И не столько в телевизоре, сколько в социальных сетях, без кото-рых трудно представить нашу реальность. Мы перестали общаться друг с другом, практически перестали читать книги, хотя они разрешены. И то, что вы сейчас читаете этот текст, – уже наше завоевание. (с) Петербургский дневник Ольга Маркина - обозреватель ПД.
Лена М.: Хоруженко Т.И. Принудительное счастье космической колонизации: советский проект в научной фантастике // Quaestio Rossica (Издательство Уральского университета), 2019, том 7, №3, с. 761-775. Советская научная фантастика, будучи связана с идеями обновления, затрагивала тему космоса и контакта землян с иными цивилизациями. К 1960-м гг. в ней зародилась идея о помощи землян иным цивилизациям в достижении нового уровня жизни. В советской фантастике формируется модель принудительного счастья, которая хорошо вписывается в утопические векторы советской культуры. Внимание исследователя обращено на популярный в свое время, но малоизученный роман уральского писателя Исая Давыдова «Я вернусь через 1000 лет» (1969) как авторское проектирование способов осчастливить человека. Идея «принудительного счастья» проверяется в романе дважды: через построение идеального общества молодых людей на Земле и функционирование подобного общества на другой планете, а также через попытку контакта с дикарями. В итоге выясняется, что идеальное общество построить сложно, а дикари не нуждаются в дополнительной помощи со стороны землян. Роман Исая Давыдова рассматривается в контексте советских научно-фантастических романов, повествующих о контактах землян с иными цивилизациями, начиная с «Аэлиты» А. Толстого и заканчивая «прогрессорским» циклом А. и Б. Стругацких. Утопизм идеи прогрессорства, развенчиваемый в романах и повестях Стругацких, у Исая Давыдова восхваляется и доводится до логического завершения в продолжении романа (2013), где автор показывает, как дикари оказываются успешно цивилизованными. Автор статьи приходит к выводу, что идея прогрессорства важна для советской фантастики в целом, а не только для творчества Стругацких, в контексте которого она чаще всего рассматривается. В романе Давыдова герои ощущают себя в статусе богов для дикарей, но не тяготятся этим, в отличие от героев Стругацких. В этом кроется одна из особенностей советского научно-фантастического романа: «обычные» герои становятся равны богам и вступают в борьбу с самим временем, чтобы организовать всей Галактике светлое будущее. Ключевые слова: советская научная фантастика, Исай Давыдов, Алексей Толстой, братья Стругацкие, модели принудительного счастья, эксперимент над историей. с. 772: Тип прогрессора оказался чрезвычайно востребован отечественной культурой. И И. Кукулин, и М. Липовецкий приходят к выводу, что можно говорить о колоссальном влиянии этой модели на сегодняшнее общество: «прогрессор никуда не исчезал, давно превратившись в других областях культуры из литературного персонажа в доминантную модель самосознания позднесоветской и постсоветской интеллигенции» [Липовецкий М. Еще раз о комплексе прогрессора // Неприкосновенный запас, 2015, №1(99)]. И если Стругацкие в конце концов в идее насильственного счастья, несомого землянином-коммунистом людям, разочаровались, то их коллеги по перу продолжали (или продолжают, как показывает пример И. Давыдова) верить в возможность подобного сценария. За всей деятельностью землян, таким образом, стоит идея того, что они приносят счастье, а также культуру, защиту и знания другим цивилизациям. Однако этот глобальный опыт далеко не всегда оказывается безболезненным, что и доказывает роман уральского писателя. Хоруженко Татьяна Игоревна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы, Уральский федеральный университет, Екатеринбург
Лена М.: Константин Фрумкин. Советская фантастика как ипостась коммунистической утопии // Историческая Экспертиза, 2020, №2(23), С. 239-256. Статья на основе анализа творчества многих советских писателей выявляет особенности преломления коммунистической утопии в советской научно-фантастической литературе 1920–1960-х гг. Ключевые слова: советский коммунистический проект, коммунистическая утопия, советская художественная литература, научно-фантастическая литература, Иван Ефремов, братья Стругацкие, эпоха оттепели в СССР. ПРЕДИСЛОВИЕ: О ТРЕХ КОНТЕКСТАХ «ТУМАННОСТИ АНДРОМЕДЫ» 239 БЕЗ АКУЛ И ЗИМЫ 241 ДУРНАЯ ЕСТЕСТВЕННОСТЬ 244 ЗАЧЕМ НУЖНЫ ИНТЕРНАТЫ 248 НАУЧНОЕ ОБЩЕСТВО 250 ИСТОЧНИКИ И МАТЕРИАЛЫ 254 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 254 с. 254: Утопическое коммунистическое общество обещало создать условия, где все бы наслаждались своим творческим трудом, но более того: оно обещало вас научить получать наслаждение от творчества. Платоновская академия, аристотелевский Лицей — вот чем должна была стать утопия по Ефремову — Стругацким. Фрумкин Константин Григорьевич https://fantlab.ru/autor3517
Лена М.: Фантастика в России. Периодика. 2021 год https://fantlab.ru/blogarticle70929
Лена М.: Осьмухина О.Ю., Майорова Д.А. Специфика конструирования фантастического мира в романе И.А. Ефремова «Туманность Андромеды» // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева, 2021, том 1, №1(34), с. 29-40. В статье анализируются способы и приемы создания фантастического мира в романе И. Ефремова «Туманность Андромеды». Сочетание художественного и научного мышления, научной и социальной проблематики делает текст многоплановым, репрезентующим принципиально новый для отечественной литературы середины ХХ в. фантастический мир. В связи с этим нашего исследования объясняется необходимостью осмысления принципов создания фантастического мира в романе И. Ефремова. Цель настоящей статьи - изучить специфику построения фантастического мира в романе И. Ефремова «Туманность Андромеды». Цель определила ключевые задачи: проанализировать хронотоп романа; определить принципы конструирования фантастического мира; исследовать его персонажную систему. Установлено, что опорой в создании фантастического мира являются фантастические допущения. Хронотоп в романе определяет отношение к реальной действительности: события разворачиваются в будущем на Земле, в космосе и на планете Железной звезды. Принцип аналогии в построении фантастического мира выразился в использовании «фоновых знаний», аллюзий и реминисценций. Герои являются типичными представителями утопического мира будущего, свободными от недостатков, духовно и физически совершенными. Ключевые слова: И. Ефремов, персонаж, научная фантастика, художественный мир, хронотоп. - Введение 29 - «Туманность Андромеды» в рецепции литературоведов и критиков 30 - Жанровое своеобразие «Туманности Андромеды» 32 - Специфика хронотопических отно-шений романа «Туманность Андромеды» 34 - Заключение 39 с. 39: Итак, в результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. Во-первых, опорой в создании фантастического мира для И. Ефремова в «Туманности Андромеды» являются фантастические допущения. Большинство из них связано с достижениями человека в области науки, культуры, социальным переустройством и с изменением психологии. Во-вторых, хронотоп определяет отношение к реальной действительности: события разворачиваются в будущем на Земле, в космосе и на планете Железной звезды. Эти координаты и являются атрибутом научно-фантастического произведения. Время и пространство оказываются тесно связанными только в условиях космического полета. В построении пространства писатель использует антитезу космоса и Земли, как своего и чужого, на что впервые указала Е.К. Агапитова. Принцип аналогии в построении фантастического мира выразился в использовании «фоновых знаний», аллюзий и реминисценций. Осьмухина Ольга Юрьевна - доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы, Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, Саранск. Майорова Дарья Алексеевна - магистрант, Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, Саранск.
Лена М.: Старцев Д.И. С. Павлов («Акванавты (Океанавты)») vs А. Беляев: диалог на расстоянии // Филологические науки. Вопросы теории и практики, 2021, том 14, вып. 2, с. 307-311. Целью статьи является осмысление диалогического взаимодействия повести С. Павлова с творчеством родоначальника отечественной научной фантастики А. Беляева. Научная новизна состоит в том, что впервые предпринимается анализ влияния наследия А. Беляева на традицию научно-фантастической прозы в России, репрезентованную, в частности, прозой С. Павлова. Полученные результаты показали, что, во-первых, о поэтологической общности двух прозаиков свидетельствуют многочисленные интертекстуальные связи их творчества; во-вторых, очевидна преемственность «Акванавтов» С. Павлова беляевскому опыту на разных уровнях: в стилистическом отношении С. Павлов активно использует элементы научного стиля, в частности термины, и стремится найти рациональное объяснение даже псевдонаучным событиям; на уровне сюжета прозаик выбирает схожие локации для повествования, образы героев и их способности. Ключевые слова: А. Беляев, С. Павлов, научная фантастика, образ сверхчеловека, интертекстуальность. - Введение 307 - Научно-фантастическая традиция до А.Р. Беляева 308 - Интертекстуальные связи с повестью С. Павлова «Акванавты» («Океанавты») 308 - Черты беляевской научно-фантастической традиции в художественном стиле С. Павлова 310 - Заключение 310 - Список источников 310 с. 307: Актуальность темы исследования обусловлена особым местом творчества А. Беляева, одного из основоположников российской научной фантастики, в формировании научно-фантастической традиции в России. В плане преемственности художественного опыта в жанре научно-фантастического романа он не имеет равных в отечественной словесности: от работ современников писателя, например Л. Лагина, до романов XXI века. Масштаб влияния А. Р. Беляева на развитие научной фантастики не вызывает сомнений, о чем писал тот же Б. Н. Стругацкий: «Беляев был и остается писателем мирового уровня. На заре советской фантастики он разрабо-тал целую систему совершенно новых приемов, которыми наши писатели пользуются и по сей день. Сила Александра Беляева в том, что он очень тонко понял природу фантастического образа. Невозможное, но все-таки превращенное воображением в сбывшуюся реальность – вот что лежит в основе его фантастики». Беляевские сюжетные модели, его ключевые темы и приемы оказались весьма живучи и востребованы в науч-но-фантастической прозе последующих десятилетий. с. 310: Мы пришли к следующим выводам. Несмотря на наличие элементов научно-фантастического наследия отечественной прозы до появления А. Беляева, именно его творчество даёт толчок к формированию ярко выраженной научно-фантастической традиции. Безусловно, рассмотренные нами параллели «Акванавтов» С. Павлова с творчеством А. Беляева лишь частный, хотя и достаточно примечательный, случай преломления беляевской традиции в прозе второй половины ХХ столетия. Диалог с творчеством А. Беляева не ограничивается кругом советских писателей, интертекстуальность, пусть в меньшей степени, можно проследить вплоть до фантастических текстов, условно говоря, новейшего времени. Черты беляевской научно-фантастической традиции со всей очевидностью обнаруживаются и в сюжете (перенос сознания человека в животное, противостояние подводного мира с надводным, метаморфозы для долгого нахождения на глубине), и в художественном стиле (упор на научность, псевдонаучные термины, тяготение к научно-популярному стилю). Перспектива дальнейшего исследования видится не только в выявлении пересечений других произведе-ний С. Павлова с прозой А. Беляева, но и в анализе преломления беляевской традиции в наследии других писателей-фантастов (Г. Голубев, К. Булычёв, бр. Стругацкие, Евг. Константинов, Вс. Глуховцев и др.). Старцев Дмитрий Иванович - Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарева, Саранск.
Лена М.: Олег Путило История волгоградского фэндома Посвящается памяти Бориса 3авгороднего и Сергея Синякина Волгоград: Перископ-Волга, 2021. 316 с. Пер. 5-907288-92-8 Термин "фэндом" обозначает группу людей, увлекающихся фантастикой. Его представители (известные как "фэны") обычно состоят в клубах любителей фантастики (КЛФ) - как правило, неформальных объединениях, чьими основными задачами являются изучение, обсуждение и пропаганда фантастики во всех ее проявлениях. В 1981 году такой клуб, получивший название "Ветер времени", появляется и в Волгограде. благодаря деятельности его президента Бориса Завгороднего волгоградский фэндом занимает в клубном движении 80-90-х годов одно из первых мест. Среди заслуг Бориса, получившего почетное звание "Фэна № 1 Советского Союза", - организация межклубной премии "Великое кольцо", проведение трех фестивалей литературной фантастики с общим названием "волгакон", издание десятков сборников начинающих авторов, переписка с известными зарубежными зарубежными и отечественными фантастами и т.д. Однако волгоградский фэндом - это история многих людей, в числе которых известные писатели-фантасты Евгений Лукин и Сергей Синякин, библиофил Лев Фролов, критик Юрий Астров и др. В книге предсттсавлена хронология местных событий 1960-2010-х годов, а также ключевые для отечественного фэндома явления, оказавшиеся непосредственное влияние на волгоградское движение любителей фантастики. В книге имеется несколько десятков рисунков и фотографий, наглядно иллюстрирующих основные достижения волгоградского фэндома. Предисловие. Что такое фэндом? 5 - Примечания к Предисловию 10 Глава 1. Рождение ветра (1966-1983) 12 - 1.1. Безветренные годы (1966-1980) 12 - 1.2. Всё завертелось (1981) 22 - 1.3. «Ветер времени» приглашает в гости (1982-1983) 33 - 1.4. На связи Борис Завгородний! (1982-1983) 70 - Примечания к Главе 1. Рождение ветра 88 Глава 2. Безветрие (1984-1987) 101 - 2.1. Разгром КЛФ (1984-1985) 101 - 2.2. Дело Лукиных (1984) 121 - 2.3. Под волнами перестройки (1985-1990) 126 - Примечания к Главе 2. Безветрие 139 Глава 3. Возвращение ветра (1988-1991) 145 - 3.1. Единый, могучий Совет КЛФ (1988-1989) 145 - 3.2. «Война» ВТО МПФ и фэнов (1988-1990) 158 - 3.3. Возвращение ветра (1988-1991) 169 - 3.4. По Европам... и не только (1988-1990) 182 - 3.5. «Волгакон-91» (1991) 199 - Примечания к Главе 3. Возвращение ветра 215 Глава 4. Ветер свободы (1991-2010) 227 - 4.1. Борис Завгородний и новое время (1992-2002) 227 - 4.2. Клубная жизнь в Волгограде (1991-2002) 238 - 4.3. «Волгакон» продолжается (2001-2002) 246 - 4.4. «ВсеДеФан» (1989-2006) 258 - 4.5. «Шалтай-Болтай» (1995-2012) 265 - 4.6. Волгоградские ролевики (1998-2009) 280 - Примечания к Главе 4. Ветер свободы 301 Послесловие. Фэндом 21 века 312 - Примечания к Послесловию 315 Путило Олег Олегович - кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и методики ее преподавания, Волгоградский государственный социально-педагогический университет.
Лена М.: Путило А.О., Путило О.О. Художественное пространство православного фэнтези (на материале цикла Д. Емца ШНыр) // Церковь. Богословие. История, 2021, №2, с. 352-361. Моя оценка 7.0 из 10. PDF В статье рассматривается художественное пространство православного фэнтези в цикле Д. Емца «ШНыр». Известный российский писатель-фантаст Дмитрий Емец открыто выражает в творчестве свою позицию православного христианина и воцерковленного человека: в своих произведениях он часто цитирует творения святых отцов и старцев, его романы наполнены религиозно-философскими мотивами, а их интенция подчинена христианскому нравственному закону. Хронотоп в цикле включает три уровня: реальный мир - калька знакомого нам современного мира, болото - уже умерший, злой мир, двушка - еще не заселенный идеальный мир. Пространство последнего организовано в соответствии с принципами теоцентризма, так как центральное место в мире занимает образ солнца. Количество света, его наличие или отсутствие становится индикатором жизни и добра в произведениях Д. Емца. Ключевые слова: фэнтези, православное фэнтези, художественное пространство, хронотоп, Емец, цикл романов «ШНыр». с. 352-353: Современный фантаст Дмитрий Емец определяет себя как человека воцерковленного, о чем свидетельствуют его многочисленные статьи и книги о русских святых. Писатель не скрывает православных взглядов, часто обращается к творениям святых отцов и старцев, цитируя их в личном блоге и в произведениях. Фэнтезийный цикл Д. Емца «Школа ныряльщиков» («ШНыр») на текущий момент состоит из 11 романов. Главные герои этого мира в целом старше, чем персонажи двух предыдущих циклов Емца «Таня Гроттер» и «Мефодий Буслаев», поэтому и проблематика новой серии «взрослеет» вслед за героями. Это отмечает и сам автор, заявляя, что «ШНыр» предназначен «для хорошо расчитанных подростков и детей». Цикл Емца является классическим примером жанра «низкого фэнтези», сюжет которого обычно разворачивается в реальном мире, где волшебство — редкость, скрываемая от большинства людей. В таких произведениях редко встречаются традиционные фэнтезийные расы и существа (в книгах Емца к таковым можно отнести разве что эльбов, золотых пчел, пегасов, гиел и драконов). Если в «высоком фэнтези» глобальное зло ведет битву с глобальным добром, то в «низком фэнтези» среди персонажей не бывает абсолютных злодеев и абсолютных героев: шныры совершают плохие поступки (недаром многие из ведьмарей когда-то были учениками «Школы ныряльщиков»), да и ведьмарям подчас не чуждо благородство. с. 359: В цикле Д. Емца «ШНыр» мы находим достаточное количество мотивов, указывающих на религиозное сознание автора, однако многие из них ориентированы не столько на догматические христианские представления, сколько на традиции «народного православия». В основе пространственного устройства его мира лежит понятие о христианской нравственности. Благодаря такому обилию деталей, отсылающих читателя к религиозной традиции, можно с полным основанием отнести произведения Д. Емца к категории православного фэнтези. При этом христианская парадигма определяет не столько сюжет «Школы ныряльщиков», сколько нравственное содержание произведения. Облекая христианскую этику в форму сказки, Д. Емец замечает, что «упоминание таинств, креста, Церкви, молитв имеет право существовать только в реалистических жанрах. Когда же все это прокрадывается в фэнтези — это губительно». Путило Анна Олеговна - кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры литературы и методики ее преподавания, Волгоградский государственный социально-педагогический университет. Путило Олег Олегович - кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и методики ее преподавания, Волгоградский государственный социально-педагогический университет. Вообще говоря, для меня лично православное фэнтези это оксюморон, символом коего вижу:
ziza: Хоруженко Т. И. Православное фэнтези как явление современной литературы / Т. И. Хоруженко // Дергачевские чтения - 2011. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности : материалы X Всерос. науч. конф. — Екатеринбург, 2012. — Т. 2. — С. 380-389.: https://elar.urfu.ru/bitstream/10995/20268/1/dc2-2011-62.pdf https://elar.urfu.ru/handle/10995/20268 Вообще говоря, для меня лично православное фэнтези это оксюморон "Почему невозможно православное фэнтези": https://anairos.livejournal.com/48034.html
Лена М.: У меня сии публикации упущены...
Лена М.: Вафин А.М. Фантастический консерватизм: идеология консерватизма в западной и российской фантастической литературе // Азимут научных исследований: экономика и управление, 2021, том 10, №1(34), с. 25-27. Моя оценка 7.5 из 10. PDF В одной из лекций российский философ, которого крайне сложно заподозрить в симпатиях консерватизму, заметил следующее: философия сегодня – это литература. За словом «сегодня» скрывается современный мир, т.е. не только традиция русской философической литературы, но и весь авангард планеты с землянами-интеллектуалами целиком. Отмеченный философ в своем утверждении опирается на идеи французского (пост)структурализма. Как известно, французская мысль середины XX века оказала влияние на самые различные интеллектуальные школы, начиная от американского литературоведения и заканчивая российской академической философией 1990-х. Итак, литературоцентричность характерна для современной философии. Процесс центрации на литературе запускается не в XX веке. Начиная с XVIII века Франция, Россия и Германия стали погружаться в миры то ли литературы на грани философии, то ли философии на грани литературы. Мысль была представлена в самых многообразных идеологических форматах, от социализма и либерализма до консерватизма. И если идеологически, более или менее, авторов можно определить, то на вопрос, кто все эти люди, литераторы или философы дать однозначный ответ невозможно. Кем были Вольтер, Руссо и Жозеф де Местр? Кем был Ницше (филолог? философ? писатель? поэт?)? Чем занимались Достоевский, Толстой, Розанов и Леонтьев, философией или искусством? В учебниках можно найти однозначный ответ: Достоевский – писатель, Розанов и Леонтьев – философы. Однако стоит прочесть их труды и однозначность рассеивается. В предлагаемой статье анализируется феномен фантастического консерватизма. Анализируются консервативные ценности в западной и российской фантастической литературе. Ключевые слова: идеология, консерватизм, фантастика, философия, литература. Введение 25 Методология 25 Результаты 26 Заключение 27 Список литературы 27 с. 27: Современный фантастический консерватизм в России черпает свои силы и таланты из традиции великой русской литературы и, безусловно, из текстов классиков советской фантастики – А. и Б. Аббревиатура А. и Б. означает Аркадий и Борис Стругацкие. Эти два выдающихся фантаста создали целые вселенные, а главное, заложили фундамент для особого рода фантастики. Как отмечает исследователь творчества Стругацких Юлия Черняховская, Стругацкие создавали такие миры, в которых они бы сами хотели жить [Черняховская Ю. Власть и история в политической философии братьев Стругацких // Власть, 2010, №2, с. 80]. Были ли Стругацкие консерваторами? Если исходить из нашего определения консерватизма, то да, патриотизм Стругацким никогда не был чужд. В этом плане удивительно, что экранизация повести «Трудно быть богом» так полюбилась либеральному лагерю, принимая во внимание то, что эта повесть об этике и сложном моральном выборе невмешательства. Итак, Стругацкие создавали миры, в которых сами бы хотели жить. Современный российский фантастический консерватизм наследует этой традиции. Остается лишь один открытый вопрос: какая из реальностей осуществится в ближайшее время? Вафин Артур Мансурович - кандидат политических наук, доцент кафедры политических и правовых учений Московской высшей школы социальных и экономических наук, РАНХиГС при Президенте РФ.
ziza: В этом плане удивительно, что экранизация повести «Трудно быть богом» так полюбилась либеральному лагерю, принимая во внимание то, что эта повесть об этике и сложном моральном выборе невмешательства. Тут всё просто: экранизация очень сильно отличается от литературного первоисточника. Фильм рассчитан на либеральную аудиторию, которая будет плакать и негодовать при виде голливудской крови из клюквы и мнимых виртуальных злодейств, при этом совершенно равнодушно относясь к проблемам живых людей. В этом они следуют своему учителю Эдуарду Бернштейну, который говорил "Движение - всё, конечная цель - ничто". Вся их деятельность только ради драйва и хайпа. Стругацкие создавали миры, в которых сами бы хотели жить. Но в экранизированном Германом мире они навряд ли захотели бы жить.
Лена М.: Репенкова М.М. У истоков современного турецкого фэнтези // Филологические науки. Вопросы теории и практики, 2021, том 14, вып. 3, с. 691-697. Моя оценка 7.5 из 10. PDF Цель исследования - доказать, что истоки современного турецкого фэнтези лежат в османской словесности XVIII в. В статье анализируются сюжетно-композиционные особенности османских/турецких авторских произведений, в которых фантастика и волшебство занимают существенное место. Научная новизна исследования заключается в том, что романное творчество исследуемых в данном аспекте писателей впервые становится объектом аналитического изучения в отечественном туркологическом литературоведении. В результате доказано, что сюжетно-композиционная структура первого прозаического авторского произведения «Фантазии» Али Азиза Эфенди дала толчок развитию национальной фэнтезийной литературы. Ключевые слова: турецкая массовая литература, фэнтези «меча и волшебства», турецкое городское фэнтези, Гиритли Али Азиз Эфенди, «Фантазии». - Введение 691 - Жанр фэнтези в турецкой массовой культуре 2000-х гг. 691 - Истоки турецкого городского фэнтези 693 - Волшебные и фантастические элементы в сюжетно-композиционной структуре «Фантазий» Гиритли Али Азиза Эфенди 693 - Волшебно-фантастические элементы в романах, испытавших на себе влияние «Фантазий» Гиритли Али Азиза Эфенди 695 - Заключение 696 - Список источников 697 с. 691: Актуальность темы исследования обусловлена тем, что в современной турецкой массовой литературе в 2000-х гг. возник и быстрыми темпами развился жанр фэнтези, который имеет в своих истоках османские/ турецкие произведения предроманного (Гиритли Али Азиз Эфенди) и романного (Ахмет Митхат Эфенди, Шехбендерзаде Филибели Ахмет Хильми, Хюсейн Рахми Гюрпынар, Пеями Сафа) жанров. Сюжетно-компози-ционные особенности произведений указанных авторов остаются малоизученными. Для достижения указанной цели исследования необходимо решить следующие задачи: во-первых, рассмот-реть жанр фэнтези в турецкой массовой культуре 2000-х гг.; во-вторых, проанализировать истоки турецкого го-родского фэнтези; в-третьих, исследовать волшебные и фантастические элементы в сюжетно-композиционной структуре «Фантазий» (Мухаййелята) Гиритли Али Азиза Эфенди; в-четвертых, изучить волшебно-фантастические элементы в романах, испытавших на себе влияние «Фантазий» Гиритли Али Азиза Эфенди. Реализация цели и задач исследования потребовала воплощения в статье следующих методов: биографи-ческого и культурно-исторического, позволяющих вписать исследуемых авторов в контекст турецкой литературы. Теоретической базой исследования послужили труды отечественных ученых по литературе Турции, а также публикации турецких исследователей, посвященные национальной фантастической литературе. Практическая значимость исследования заключается в том, что раскрываемые в статье выводы о турецком фэнтези и его истоках могут быть использованы для написания работ по турецкой литературе (статьи, монографии, учебники), могут быть применены и в педагогической деятельности при чтении лекций по литературам стран Ближневосточного региона. с. 696-697: Таким образом, можно сделать следующие выводы. Турецкое фэнтези, представленное в двух поджанрах – «меча и волшебства» и городского фэнтези, – является распространенным элементом современной массовой культуры страны. Фэнтези «меча и волшебства» привнесено в национальную литературу с Запада. Истоки же турецкого городского фэнтези следует искать в османской словесности конца XVIII в. – в «Фантазиях» Гирит-ли Али Азиза Эфенди, повлиявшего своим творчеством на последующие поколения писателей. Ахмет Митхат, Филибели Ахмет Хильми, Хюсейн Рахми Гюрпынар, Пеями Сафа и др. использовали в своих произведениях волшебно-фантастические элементы для донесения до читателей собственного видения мира, в котором предпочтение отдавалось либо материалистическо-реалистическому взгляду, либо мистико-метафизическому, модернистскому. Только в конце ХХ в. противостояние между реализмом и нереализмом (модернизмом) сменилось полным отрицанием обоих в магическом реализме и постмодернизме, где фантастические элементам выполняли уже свою, специфическую, функцию. Перспективы дальнейших исследований должны быть связаны с подробным изучением двух поджанров турецкого фэнтези в творчестве современных турецких авторов, с рассмотрением их отличий от западных аналогов, с выявлением их взаимодействия с другими жанрами национальной массовой литературы. Репенкова Мария Михайловна - доктор филологических наук, зав. кафедрой тюркской филологии, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова.
ziza: Это скорее историко-филологическое введение к теме. У автора есть статьи и о конкретных примерах турецкого городского фэнтези, например, "Архитектоника романа Гюльшан Эликбанк «Лжецы и возлюбленные»": https://www.gramota.net/articles/issn_1997-2911_2020_12_82.pdf Исследование архитектоники романа Г.Эликбанк «Лжецы и возлюбленные» доказало, что турецкая городская фэнтези адаптирует для своих нужд мотивы и образы фольклорных городских легенд, а также жанры массовой литературы – готического, конспирологического, детективного и любовного романов. Это позволяет говорить о стремлении фэнтези к укрупнению и метажанровости. Развиваясь как поливалентный жанр турецкой массовой литературы, городская фэнтези имеет большой потенциал, о чем свидетельствует обилие романов, написанных в последнее время в данном жанре. Направление дальнейших исследованийдолжно быть связано с более подробным изучением структуры турецкой городской фэнтези, с рассмотрением ее ключевых отличий от западных образцов, с анализом ее взаимодействия с другими жанрами формульной литературы (научной фантастикой, дамским романом), с выделением женского варианта городских фэнтези как нового типа чтения для женщин, находящегося между дамским романом и собственно фэнтези. Так что вывод один: это всего лишь разновидность дамского романа, написанного женщинами и для женщин. В Турции есть единственный литературный конкурс фантастических произведений "TBD Science Fiction Story Award", и все эти авторы там участвуют: https://en.wikipedia.org/wiki/TBD_Science_Fiction_Story_Award Фантлаб как-то проигнорировал существование этого конкурса, что и не удивительно: они никогда серьёзно данной темой (и фантастикой вообще) и не занимались :-).
Лена М.: Рыльщикова Л.М., Худяков К.В. Научно-фантастический дискурс писателя Александра Зорича: технические и социальные концепты // Современный ученый, 2021, №2, с. 150-154. Моя оценка 6.5 из 10. PDF Литература в жанре научной фантастики составляет основу научно фантастического дискурса - коммуникационного явления, отражающего потребность человека в создании моделей будущего, в которых люди пытаются осмыслить обустройство общества, свое место в нем и возможный уровень развития научно-технического прогресса. Особое место в научно-фантастическом дискурсе занимают писатели-фантасты, генерирующие идеи и облекающие их в привлекательную художественную форму. Материалом исследования являются романы российского писателя Александра Зорича (творческий псевдоним Александра Гордевского и Яны Боцман), составляющие известную в отечественном фэндоме серию «Завтра война», состоящую на текущий момент из 11 романов и нескольких дополняющих их повестей и рассказов. Также серия имеет визуальное развитие в компьютерных играх. Исследование представляет собой сбор лексической информации о социальных и технологических концептах, предложенными авторами в рамках этой серии. Отдельные лексические единицы выделены. Некоторые из них представлены настолько подробно, насколько это вообще возможно для художественных книг и потому хорошо запоминаются читателем, выполняют одну из важнейших функций научно-фантастического дискурса - подталкивают мышление читателей в сторону возможных путей продвижения научного и технического прогресса. Ключевые слова: дискурс, художественная литература, научная фантастика, технология, книжная серия. Введение 150 Обзор литературы 150 Методы исследования 151 Результаты и дискуссия 151 Заключение 153 Литература 153 с. 153: Фантастические произведения, в которых есть детальное описание общественных отношений, часто пытаются поместить на один из полюсов социальной фантастики: утопию или антиутопию. Серия «Завтра война» далека от крайностей, но будущее в ней показано детально, убедительно и позитивно, достаточно для того, чтобы захотеть в таком будущем жить. Заключение Несмотря на прекрасные продажи, серия получила не только восторженные, но и острые критические отзывы. Сказалась общая усталость читателей от патриотического дискурса, который успел стать частью официоза. Общее общественное разочарование из-за отсутствия реальных экономических успехов также не способствует позитивному восприятию cерии: ее сеттинг вырастает из слишком знакомых читателю основ. Авторы статьи считают, что серия «Завтра война» недооценена вне фэндома и уверены, что эта вымышленная вселенная, являющаяся достойным образом будущего, к которому можно и стоит стремиться, будет развиваться и дальше, внося в этот образ новые убедительные детали. Рыльщикова Любовь Михайловна - кандидат филологических наук, доцент, Волгоградский государственный аграрный университет. Худяков Константин Валентинович - кандидат технических наук, доцент, Волгоградский государственный технический университет.
Лена М.: Галкина М.А. О жанровом своеобразии фэнтези // Театр. Живопись. Кино. Музыка, 2021, №1, с. 97-108. Моя оценка 7.5 из 10. PDF В статье рассматриваются различные исследовательские подходы к раскрытию жанровых доминант фэнтези во взаимодействии с другими жанрами художественной литературы и кино, анализируются разные стороны полемического восприятия его жанровой природы. Жанр фэнтези формировался под влиянием архаического мифа, народной волшебной сказки, рыцарского романа, героической песни, а также оккультномистической литературы. Автором обозначена тенденция, свидетельствующая о том, что произведения жанра фэнтези станут единственным проводником к культурному багажу человечества для массового населения. Значительную роль в эволюции литературного жанра играют новые игровые и анимационные фэнтезийные фильмы, постепенно включающие его структурную поэтику в широкое поле экранной культуры. Произведения жанра фэнтези выступают стимуляторами для своих потребителей творческой, рекреативной и социально-культурной деятельности. На основании анализа литературных и кинематографических источников выявлен ряд устойчивых критериев, которые характеризуют развитие произведений в жанре фэнтези на современном этапе. Ключевые слова: фэнтези, научная фантастика, анимация, кинофэнтези, жанровый синтез. с. 98: Понятие «жанр» подразумевает определенные характеристики, присущие художественному произведению, что предполагает повторяемость, традиционность, преемственность и т. д. То есть некие устоявшиеся черты или даже границы, в рамках которых формируется чистый узнаваемый тип произведения. Несмотря на это, теория жанров до сих пор находится в разработке – это одна из самых подвижных искусствоведческих категорий. Данная проблематика наиболее исследована в литературоведении, и даже там признается сложность и зыбкость жанрологии. Жанр – это и совокупность характеристик, и исторически сложившийся тип, и вид дискурса. В целом эти определения не вступают в противостояние, а скорее, дополняют друг друга, поэтому в данном исследовании они используются в равной степени. Фэнтези возникло как жанр фантастической литературы. Речь заходит о фантастике, когда произведение содержит нереалистическое допущение. Фантастика как жанровое образование включает в себя сайенс фикшен, хоррор, мистику и фэнтези. Ф. Мендлсон критически оценивает попытки сформулировать дефиницию жанра фэнтези: «Полемика вокруг определения затянулась, и консенсус наметился как принятие «нечеткого множества» ряда критических толкований фэнтези». Поскольку не разработаны конкретные и лаконичные дефиниции фэнтези, попытаемся сформулировать характеристики жанра, сопоставив его с близкими направлениями. Название жанра переводится как «фантазия», и на данный момент в русском языке принят средний род – незнакомое фэнтези. Наиболее емкое определение Т.Е. Савицкой: фэнтези – это «неомифологические повествования о волшебных приключениях разного рода условных героев». с. 105-106: На основании проведенного анализа выявлен ряд устойчивых критериев, которые характеризуют развитие произведений в жанре фэнтези на современном этапе: 1. Фэнтези содержит фрагменты мифов, фольклора, оккультно-мистических учений, органично перемешивает их, реинтерпретирует архетипы и является продуктом успешного синтеза, перенявшим нужный колорит. 2. Жанр обладает высокой степенью фантастичности, иррационален, включает в свою ткань магию. 3. Фэнтези характеризуется созданием полнокровного «иного» мира, который открывается во время знакомства с произведением и воспринимается как изначально существовавший. 4. Жанр удовлетворяет потребность в эскапизме, существует вне времени и сохраняет ощущение ностальгии по недостижимому. Фэнтези может содержать мотивы, смыслы и сюжеты, интересующие как комплексующего подростка, так и взрослого человека. Произведения жанра фэнтези выступают стимуляторами для своих потребителей творческой, рекреативной и социально-культурной деятельности. Фэнтезийный текст легко может быть реализован в различных видах искусства. 5. Произведения жанра фэнтези содержат внешние, не структурные признаки средневекового антуража, и персонажи отдают предпочтение старинным артефактам. Такой набор возможных критериев для определения жанра произведения подводит промежуточные итоги, раскрывающие этап многогранной эстетической легитимации жанра. Галкина Мария Александровна - преподаватель кафедры режиссуры Волгоградского государственного института искусств и культуры; соискатель кафедры эстетики, истории и теории культуры Всероссийского государственного института кинематографии имени С.А. Герасимова.
Лена М.: Артём Зубов. Как научная фантастика повлияла на представления о скорости? И как новый литературный жанр передавал динамику XX века // 2021, Arzamas. academy. Моя оценка 6.5 из 10. PDF Научная фантастика помогала людям приспособиться к изменениям окружающего их мира, в том числе к ускорению темпов жизни. Ключевые слова: научная фантастика, мифы, XX век, Герберт Уэллс, Евгений Замятин. Зубов Артем Александрович - кандидат филологических наук, преподаватель МГУ имени М.В. Ломоносова, кафедра общей теории словесности.
Лена М.: Анисимова О.В. Портрет писателя: особенности художественного метода Роджера Желязны // Litera, 2021, №4, С. 145-153. Моя оценка 7.5 из 10. Предметом настоящего исследования является своеобразие художественного метода известного американского фантаста Роджера Желязны, автора таких всемирно известных произведений, как "Хроники Эмбера", "Этот Бессмертный", "Бог Света" и др. В частности речь идет о выявлении ключевых особенностей поэтики его творчества. Основное внимание уделяется характеристике литературного пути автора, его периодизации, анализу влияния на прозу Желязны как произведений его предшественников - авторов научной фантастики, так и текстов классической мировой литературы. В ходе изучения подчеркивается интерес писателя к различным мифологическим системам таким, как египетская, греческая, скандинавская, кельтская и христианская мифологии. Научная новизна предлагаемого исследования заключается в попытке выявить и систематизировать наиболее значимые особенности малоизученного в рамках отечественного литературоведения творчества американского фантаста, чье влияние на современную мировую фантастическую литературу трудно переоценить. Предпринятый анализ поэтики знаковых произведений Роджера Желязны, созданных в рамках четырех основных этапов, указывает на использование такого литературного постмодернистского приема, как интертекстуальность. Художественному методу Желязны также присущ психологизм, понимаемый как внимание автора к детальному воссозданию внутреннего космоса героя, что является результатом увлеченности писателя идеями психоанализа. Как и другие представители Новой волны, Желязны был склонен к экспериментам с формами, а также к синтезу различных фантастических жанров - как следствие, многие его произведения демонстрируют сочетание научной фантастики, фэнтези, космооперы, мистики и детектива. Ключевые слова: научная фантастика, фэнтези, Желязны, миф, поэтика, интертекстуальность, психоанализ, поэзия, аллюзии, Новая волна Творчество некогда крайне популярного фантаста Роджера Желязны современному российскому читателю уже мало знакомо. Он был вытеснен с полок книжных магазинов его последователями, такими как Нил Гейман и Джордж Мартин. Однако самое известное произведение писателя «Хроники Эмбера» по-прежнему вызывает интерес у любителей жанра фэнтези. В Соединенных Штатах Америки творчеству Роджера Желязны посвящены три научные работы, каждая из которых названа по имени фантаста Roger Zelazny: книга Теодора Крулика (автора-составителя путеводителя по миру Эмбера, лично знакомого с писателем, в которой он описывает творческий путь фантаста; книга Карла Йоука (друга детства Желязны), посвященная исключительно осмыслению творчества писателя в целом и его ключевых произведений в частности; а также вышедшая за год до смерти Желязны работа писательницы, соавтора фантаста, его подруги Джейн Линдскольд, с которой он провел последние годы своей жизни. Ни одна из этих работ до сих пор не переведена на русский язык. Влияние Желязны на современную западную фантастическую литературу сложно переоценить. Джордж Мартин считал фантаста не только своим учителем, но и являлся его близким другом. Собственное творческое кредо американский фантаст однажды сформулировал следующим образом: «Если бы мне пришлось выступать в роли советчика начинающему научному фантасту, я бы сказал ему следующее: “Во-первых, вам нужно хорошее чувство юмора и ощущение места. Вам также необходимо верное чувство истории и времени. Понадобятся вам научные знания и знание человеческой природы. Вам будут также нужны чувство страха и чувство стыда... Но больше всего вам будет необходимо чувство юмора”». Подводя итог вышесказанному, необходимо еще раз подчеркнуть то значение, которое приобрело творчество Роджера Желязны в контексте мировой фантастической литературы. Самобытные персонажи, яркие образы, глубина раскрытия сложных философских вопросов, причудливая ткань повествования, уникальный поэтический язык, искусное переплетение религии и психоанализа, увлекательные сюжеты способствовали популяризации книг писателя далеко за пределами США. В отечественном литературоведении научная фантастика традиционно воспринимается сквозь призму формульной литературы, и в этой связи подлинную оценку творчества Желязны, как, впрочем, и целого ряда его не менее талантливых современников, в России еще предстает дать. Внимательное изучение творчества незаслуженно обойденных вниманием американских писателей-фантастов Новой волны позволит не только проследить особенности развития литературы второй половины двадцатого столетия, но и выявить художественное своеобразие современной фантастической литературы, которая своими корнями уходит в романы Бредбери, Хайнлайна, Фармера и Желязны. Анисимова Ольга Владимировна - кандидат филологических наук, доцент кафедры "Лингводидактика и перевод" Гуманитарного института Санкт-Петербургского Политехнического Университета Петра Великого.
Лена М.: На перекрестках Востока и Запада: проблемы пограничья в русской и центральноевропейских культурах Отв. ред. Н.В. Злыднева, Ж. Хетени М.: Институт славяноведения РАН, 2021. 488 с. Пер. 60X90/16. 500 экз. 5-4465-3095-3 PDF Коллективный труд, созданный в рамках российско-венгерского интердисциплинарного исследовательского проекта «Россия и Венгрия на перекрестке культур Востока и Запада: проблемы пограничья», посвящен осмыслению понятий Восток и Запад в культуре России и Центральной Европы ХХ в. и XXI вв. На широком материале языка, литературы, искусства и общественной мысли рассматриваются узловые проблемы поэтики культурного пограничья, а также реальных/воображаемых границ и форм национальной самоидентификации. Наряду с российскими и венгерскими учеными, в труде приняли участие как известные, так и молодые исследователи из Австрии, Венгрии, Германии, Польши, Хорватии, Швейцарии и Эстонии. Авторов объединяет опора на традиции русской формальной школы и исследований в русле анализа структуры текста. Книга предназначена для филологов и широкого круга гуманитариев. - Злыднева Н.В., Хетени Ж. От составителей 9 Предыстория и контекст - Гюнтер Х. Экономить или тратить? Западный и восточный экономические дискурсы в русской художественной литературе ХIХ в. 13 - Мних Р. «Евразийский соблазн» Дмитрия Чижевского и его исторические контексты 47 В поисках идентичности - Хетени Ж. Антропоним как нарративный прием проблематизации идентичности автора и героя (Набоков и Шкловский в Берлине) 65 - Королькова П.В. Россия между Востоком и Западом: поиск идентичности в переходную эпоху (на материале русской литературной сказки 2000–2010-х гг.) 93 - Созина Е.К. На границе культур и народов: феномен коми писателя Каллистрата Жакова 107 - Красовец А.Н. Иммигранты в Словении и их язык: роман Горана Войновича «Чефуры вон!» 127 - Кузовкина Т.Д. Пространства юношеской биографии Ю.М. Лотмана 157 Поэтика и языки пограничья - Калавски Ж., Уракова А. П. На границах текста и культа 175 - Злыднева Н.В. Диалог Восток/Запад в русском авангарде и поэтика примитива 201 - Майер-Фраац А. Текст границы в творчестве Андрея Битова 229 - Буренина-Петрова О.Д. «Интерпланетарные» художественные и искусственные языки в литературе и искусстве 1900–1920-х гг. (Константин Циолковский, Александр Богданов, Алексей Толстой, братья Гордины) 253 Моя оценка 7.5 из 10 - Сабо Т. Антропологический и семиотический аспекты трансгрессии в творчестве Л. Улицкой 275 - Микола Д. Филателист из Помпеи. Спиритуализация границ в творчестве Отто Толнаи 295 Встречи в пространстве пограничья - Калафатич Ж. Творческая встреча на сцене трех художников: Эден Палашовски, Николай Евреинов, Ева Цайзель (Эпизоды из истории венгерского театрального авангарда) 311 - Калавски Ж. Метаморфозы украинской песни «Їхав козак за Дунай»: был ли знаком венгерскому графу поэту Ференцу Телеки немецкий перевод Вильгельма Кюхельбекера? 327 - Hansen-Kokorus R. The Experience of Border and its Transition in Recent Russian Theater (Grishkovets, the brothers Presnyakov, Vyrypayev) 351 - Lugaric Vukas D. The I as the Eye: on Poetics of Ruins in I. Brodsky’s essay “Homage to Marcus Aurelius” 371 Границы реальные и воображаемые - Поляков Д.К. «Вариации на центральноевропейские темы» Данило Киша как опыт конструирования пространства 391 - Бобрык Р. Венгрия – Восток или Запад? Имидж Венгрии в современной польской литературе и популярных путеводителях 413 - Kodres K. The Soviet West? The Shifting Bounderies of Estonian Culturescape 427 - Щукин В.Г. От Эльбы до Волги. В лабиринте культурных границ 445 - Ozgur S. The Aletic Republic – A Fictional World as Inspiration for the Real World Beyond Borders 469 Сведения об авторах 481 Список иллюстраций 486
Лена М.: Феномен утопии в общественном сознании и культуре Сборник научных трудов памяти Виктории Атомовны Чаликовой Отв. ред. Гудимова Светлана Алексеевна [Теория и история культуры] М.: ИНИОН РАН, 2021. 283 с. Пер. 60X84/16 300 экз. 5-248-00992-3 В России феномен утопии в его культурологическом аспекте стал предметом интенсивных исследований с конца 1970-х годов, прежде всего благодаря серии сборников ИНИОН «Социокультурные утопии ХХ века» под редакцией Виктории Чаликовой (1979–1988. Вып. 1–6). Настоящий сборник продолжает традиции этой серии. В него включено несколько наиболее значимых работ из сборников В. Чаликовой (в основном в обновленном виде), а также ряд новых работ, посвященных философским и культурным аспектам утопического мышления. - От редакции, с. 5-8 - Чаликова В.А. О типологии литературных утопий, с. 9-13 - Чаликова В.А. Жанровые и автобиографические источники романа Оруэлла «1984», с. 14-75 - Чаликова В.А. Антиутопия Евгения Замятина: пародия или альтернатива?, с. 76-110 - Новикова О.А. Утопия Александра Грина, с. 111-131 - Душенко К.В. Научная фантастика: современная утопия или история будущего?, с. 132-164 В статье анализируются взгляды польских авторов на соотношение между утопией, антиутопией и научной фантастикой. Этот вопрос усиленно разрабатывался именно в Польше, в том числе Станиславом Лемом, одним из наиболее глубоких теоретиков жанра научной фантастики. Среди творцов, предвосхитивших научную фантастику XX в., был Адам Мицкевич, автор серии набросков под заглавием «История будущего». Роман Лема «Магелланово облако» положил начало «новой коммунистической утопии» 1950-1960-х годов, а его же роман «Возвращение со звезд» можно рассматривать в категориях метаутопии. Ключевые слова: литературные жанры, утопия, антиутопия, дистопия, А. Мицкевич, С. Лем. - Борисов В.И., Лукашин А.П. Этот мир придуман не нами, с. 165-184 Статья анализирует утопические и антиутопические мотивы творчества братьев Стругацких в их эволюционном развитии. Показан постепенный отход от послесталинских идеологических установок к экзистенциальному позиционированию героев в противостоянии «миру жестоких чудес» будущего. Ключевые слова: братья Стругацкие, утопия, антиутопия, теория воспитания. - Фишман Л.Г. Дистопия, в которой хочется жить, с. 185-200 В России сформировался своего рода метажанр «комфортной дистопии», включающий в себя попаданческую фантастику, постапокалиптику и литРПГ. «Комфортная дистопия», в той мере, в которой она является литературой исполнения желаний, соблюдает преемственность с утопиями и дистопиями прошлого и отчасти выполняет их функции. Ключевое отличие современной постапокалиптики, литРПГ, попаданческой фантастики от ряда отечественных произведений, написанных в жанре классической утопии, антиутопии или реваншистской фантастики, заключается в том, что их авторы уделяют ощутимо меньше внимания вопросам российской и прочей национальной и культурной идентичности, идеологическим и политическим вопросам вообще, чем это было еще в произведениях 2000-х годов. Ключевые слова: комфортная дистопия, утопия, антиутопия, литРПГ, постапокалиптика, "попаданчество". - Душенко К.В. Фигуры и символы: архитектурное пространство утопии, с. 201-247 Образ идеального социума в европейской культуре неотделим от образа идеального городского пространства. Из стремления к тотальному упорядочению вытекала приверженность утопистов к точным числовым соотношениям, центральной симметрии и геометрическим фигурам. Образы идеального города несут на себе отпечаток христианских, неоплатонических и магических (герметических) представлений о священном пространстве. Пространство утопии символично и вместе с тем дидактично: оно служит делу воспитания граждан совершенного общества. В антиутопиях XX в. доведены до предела черты организации пространства в классических утопиях, и прежде всего - открытость индивида внешнему наблюдению и контролю. В статье рассматриваются также другие аспекты заявленной темы: центральная вертикаль; свет и стекло; сад как символ идиллических мотивов в утопии. Ключевые слова: идеальный город, город и сад, архитектурная символика, Ойкема, Гипподам Милетский, К.Н. Леду, Каспар Штиблин, Иоганн Андреэ, Сэмюэл Готт, Роберт Пембертон, И.С. Проханов. - Макарова С.А. Музыкальная утопия А.Н. Скрябина: путь к «Мистерии», с. 248-281 В статье рассматриваются утопические представления А.Н. Скрябина, которые находят отражение не только в его инструментальной музыке, но также в литературных сочинениях и философских записях. Тема мечты в творческом мышлении композитора является определяющей. В своих полетных фантазиях Скрябин устремляется в светлое будущее, вечные измерения, мифопоэтические пространства, космические высоты. Музыкальной утопии композитора-философа-поэта сопутствуют идеи духовного преображения человечества, всеединства мироздания, теургических возможностей искусства, жизнестроительной силы творчества, созвучные эстетике и поэтике русского модернизма рубежа XIX-XX вв. Ключевые слова: музыка А.Н. Скрябина, тема мечты, утопические проекты, искусство-теургия, мессианская роль, духовное всеединство, жизнестроительство, синтез искусств, русский модернизм.
Лена М.: Пушина Н.И., Маханькова Н.В., Широких Е.А. Цифра в научной фантастике. Учебное пособие Ижевск: Удмуртский университет, 2021. 208 с. Обл. 60X84/16 300 экз. 5-4312-0897-3 PDFВ пособии представлены тексты (научные, публицистические, художественные) по проблемам цифровизации, цифровых технологий, взаимодействия человека с достижениями научной и технической мысли в современном мире. Учебное пособие предназначено для широкой студенческой аудитории, изучающей английский язык и интересующейся цифровыми технологиями, а также преподавателей английского языка высшей школы. Пособие может быть адресовано заинтересованному читателю, владеющему английским языком, так как затрагивает спектр вопросов, имеющих значение для всех сфер жизнедеятельности современного общества. Ключевые слова: английский язык, цифровые технологии, цифровизация, научные тексты, художественные тексты, публицистические тексты, изучение английского языка, научная фантастика. ПРЕДИСЛОВИЕ 5 PART I. DIGITAL HUMANITIES: SCIENTIFIC AND PUBLICIST PAPERS 8 - Digital educational technologies in science fiction and in modern educational process (based on the stories by I.Azimov «The Fun They Had» and «Someday») 8 - The Uncanny Valley: The Original Essay 17 - Dreams of Ray Bradbury: Predictions that came true 23 - The Fiction That Predicted Space Travel 26 - Questions For Discussion 31 PART II. SCIENCE FICTION PROSE 33 Douglas Adams 33 - The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy 33 Isaac Azimov 43 - The Fun They Had 43 - Someday 47 - The Evitable Conflict 55 Ray D. Bradbury 85 - Fahrenheit 451 87 - Martian Chronicles 109 - August 2026: There will come soft rains 110 - Veldt 118 - Almost the End of the World 120 Dan Brown 128 - Digital Fortress 129 Arthur Clarke 138 - 2001: A Space Odyssey 139 Ernest Cline 142 - Ready Player One 143 Michael Chrichton 144 - Disclosure 145 Philip Kindred Dick 156 - Do Androids Dream of Electric Sheep? 157 Wayne Gladstone 163 - Notes From the Internet Apocalypse 163 Robert A. Heinlein 167 - Waldo and Magic, Inc. 168 John Scalzi 180 - When the Yogurt Took Over 181 Jules Verne 185 - 20000 Leagues Under The Sea 187 Herbert Wells 188 - The Time Machine 191 Questions For Discussion 194 REFERENCES 195 SCIENCE FICTION IDEAS IN MODERN WORLD 198 (с) содержание, Лена М. Пушина Наталья Иосифовна - доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой теории языка, межкультурной коммуникации и зарубежной литературы, Удмуртский государственный университет, Ижевск. Маханькова Наталья Владимировна - кандидат педагогических наук, доцент кафедры грамматики и истории английского языка, Удмуртский государственный университет, Ижевск. Широких Елена Александровна - кандидат филологических наук, доцент кафедры грамматики и истории английского языка, Удмуртский государственный университет, Ижевск.
Лена М.: Гусарова С.В., Асеева М.А., Золкин А.Л. Волшебный и чарующий мир. Взгляд на историю и будущее жанра фэнтези с позиции заинтересованного читателя М.: Русайнс, 2022. 136 с. Обл. 5-4365-9645-7 Жанр фэнтези сегодня считается одним из самых распространённых в мире. С его прочтением сталкиваются все, независимо от возраста. Такую популярность среди читателей и авторов он получил за то, что жанр является, по сути своей, не ограниченным в плане творчества, вселенных и событий. Но в сфере исследовательских вопросов все чаще поднимаются следующие: существует ли общепринятое определение жанра фэнтези? Является ли жанр фэнтези лишь формой несерьезной популярной литературы или частью литературы для детей, призванной развлекать публику, подчеркивая нравственный посыл и не оставляя прочного следа в эмоциональном развитии читателя? Есть ли у литературы фэнтези что-то, что может поведать нам о ее будущем, или это уже изношенный жанр? Именно на эти вопросы даны ответы в монографии. Ключевые слова: фэнтези, жанр, литература, искусство. Глава 1. Понятие и история появления жанра фэнтези 4 Глава 2. Особенности развития жанра фэнтези в произведениях российской литературы 14 Глава 3. Миф и сказка как истоки жанра фэнтези. Архетипические мотивы в произведениях жанра фэнтези 26 Глава 4. Функции жанра фэнтези в современном мире 43 4.1. Общественно-преобразующая функция жанра фэнтези 44 4.2. Познавательно-эвристическая функция жанра фэнтези 49 4.3. Художественно-концептуальная функция жанра фэнтези 53 4.4. Информационная и коммуникативная функции жанра фэнтези 62 4.5. Социально-воспитательная функция жанра фэнтези 67 4.6. Эстетическая функция жанра фэнтези 71 4.7. Гедонистическая функция жанра фэнтези 75 4.8. Утешительно-компенсаторная функция жанра фэнтези 77 Глава 5. Классификация жанров фэнтези 82 Глава 6. Трансформация героев фэнтези в современной литературе 11О Заключение 126 Список использованных источников 129 - Гусарова Светлана Васильевна - кандидат педагогических наук, доцент, преподаватель колледжа, Всероссийский государственный университет юстиции, Москва. - Асеева Мария Алексеевна - кандидат экономических наук, доцент, директор колледжа, Всероссийский государственный университет юстиции, Москва. - Золкин Александр Леонидович - кандидат технических наук, доцент кафедры «Информатика и вычислительная техника», Поволжский государственный университет телекоммуникаций и информатики, Самара.
Лена М.: Калле Каспер. Безумие Александра Грина // Нева, 2022, №9, с. 215-221. Статья. Моя оценка 7.0 из 10. с. 215-216: Грин недооценен и, думаю, даже не понят. Народ любит романы, исключение делается лишь для тех авторов, у которых их нет совсем (как у Чехова) или когда единственный роман откровенно слаб (как у Бунина). Грин же, как-никак, написал целых четыре романа, притом не просто романа, а романа «идейно-поэтического». Одни заглавия чего стоят: «Блистающий мир», «Золотая цепь», «Бегущая по волнам», «Дорога никуда»! Вот и читают. Но дело в том, что у Грина нет таланта романиста. Он не владеет формой романа. Одно из правил романного жанра — не вводить новых героев после того, как повествование преодолело «экватор» — в крайнем случае допустимы один-два эпизодических; Грин это правило регулярно нарушает, притом явно не умышленно, а потому, что не умеет писать так, как того требует роман. Не умеет он толком и развивать сюжет: то и дело появляются сцены с точки зрения целостности лишние. Поэтому интересно читать только первую треть романов Грина, а далее мелькание героев и череда маловажных событий рассеивают внимание, и впечатление портится. А вот формой новеллы Грин владеет, даже больше — он прекрасный новеллист, один из лучших в этом жанре, в русской литературе так и вовсе, пожалуй, лучший. Русское литературоведение не делает разницы между новеллой и рассказом — а зря, эти два жанра весьма отличаются друг от друга. Новеллу характеризуют четкие художественные требования, такие, как сосредоточенность на сквозном сюжете и неожиданная концовка, в то время как рассказом может называться, по идее, любое небольшое по объему литературное произведение в жанре прозы. с. 221: Не стоит думать, что для создания фантастического мира нужно только воображение — даже если оно «сдобрено» талантом. Нет, тут нужен и ум, жесткий ум, позволяющий видеть то, что другие не видят. Грин подобным умом обладал, чтобы это доказать, достаточно одной лишь цитаты: Реальное осуществление идеи есть ее гибельное противоречие, ее болезнь и карикатура («Зурбаганский стрелок»). Калле Каспер — поэт, прозаик и драматург. Родился в 1952 году в Таллине. Окончил отделение русской филологии Тартуского университета и Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве (теоретический курс). Автор нескольких романов, в том числе эпопеи «Буриданы» в восьми томах (премия Таммсааре), пяти сборников стихов на эстонском и двух на русском. Двукратный лауреат премии журнала «Звезда».
Лена М.: Ю.И. Коптев Проба пера СПб: Изд-во Политехнического ун-та, 2014. Внутренние иллюстрации. Подписано в печать 03.09.2014. 76 с. обл. 50 экз. 60x84/16 Рассказ о том, как автор дошел до жизни такой - стал писателем, проиллюстрированный первыми опубликованными, так и не увдевшими свет его опусами. (Поэтому сборник назван "Проба пера"). Книга предназначена для вручения друзьям и хорошим людям, с которыми автора сводила судьба на жизненном пути. Содержание: Как я стал писателем 3 с. 8: Об общении с БНС и его предложении попробовать себя в "настоящей" фантастике. Фантастика и... - Земной рай. Совершенно фантастический рассказ 17 Написано совместно с В. Невинским. Впервые опубликовано - Нева, №8, 1962. - Раздвоение личности. Совершенно фантастический рассказ 22 Написано совместно с В. Невинским. Впервые опубликовано - Звезда, №7, 1963. - Планария в мундире. Памфлет 28 Впервые опубликовано - газета "На страже" 10.01.1965. - Дело Макса Шлейера. Совершенно фантастический рассказ 31 Перед перестройкой рассказ был принят одной из редакций, но не опубликован в связи с отсутствием тогда в типографии бумаги. Проза жизни - Солнце и мы 37 Впервые опубликовано - Аврора, №2, 1971. - Вижу серебристые облака 47 Впервые опубликовано - Аврора, №2, 1978. - Этот всеми проклятый корабль (Тайна Марии Целесты) 53 Впервые опубликовано - Нева, №3, 1979. - Легенда о "Черном звездолете" 67 Очерк опубликован в журнале "Чудеса и приключения" и награжден дипломом "За наиболее интересную статью в 2002 году". - Об авторе 75 Наличествуют сканы страниц: - 28-29 - 30-31 - 32-33 - 34-35 - 36-37 При интересе обращайтесь...
Лена М.: Позднякова К.С., Акифи О.И., Кузькина А.И. Трактовки образа Кия (основателя Киева) в литературе // Русский лингвистический бюллетень. 2023. №1(37). PDF Современные политические события не могут не находить свое отражение в современной культуре. Трансформация написания названия столицы Украины актуализировала обращение научного сообщества к истории возникновения города и легендах о его именовании. Данная работа имеет более узкий научный интерес и направлена на исследование легендарного образа самого основателя города Киева. В статье будет рассмотрен известный образ Кия из «Повести временных лет», а также менее известный образ этого же персонажа из произведения А.Ф. Вельтмана «Кощей бессмертный. Былина старого времени». Целью исследования является сопоставление образов и выделение общих и уникальных черт образа. Выяснено, что некоторые черты, описанные в классических произведениях русской литературы, объясняют мотивы событий современности. Исследование может применяться в дальнейших разработках по литературе, языку, этнографии и истории. Ключевые слова: Кий, летопись, двойничество, русская фантастика, Кощей. Позднякова Ксения Сергеевна - Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова, кафедра русского языка и естественных дисциплин. Акифи (Виноградова) Олеся Игоревна - Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова, кафедра русского языка и межкультурных коммуникаций. Кузькина (Кулигина) Алина Игоревна - Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова, кафедра русского языка и естественных дисциплин.
Лена М.: Шалимова Н.С., Сафронова А.И. «Женская инициация» в романе Дж. Мартина «Игра престолов» // Филологические науки. Вопросы теории и практики, 2023, том 16, №4, с. 1062-1066. Моя оценка 7.5 из 10. PDF Цель исследования – выявить своеобразие сюжета инициации в жанре фэнтези. Анализируется репрезентация обряда посвящения в контексте «жанрового ядра»: изучаются женский тип инициации, формирование протагониста в рамках социальной предопределенности и личного вы-бора. В центре исследования находится героиня, в которой воплощено индивидуально-личностное начало, но одновременно она является представителем семейного клана, носителем традиций. В современном американском романе, созданном в жанре «фэнтези», можно усмотреть процесс посвящения. Данное научное изыскание вносит теоретический вклад в изучение жанра: впервые объектом анализа становится женский персонаж, посвящение которого имеет свою специфику, этим и определяется научная новизна исследования. В романе «Игра престолов» Дж. Мартина представлен особый тип сюжета инициации, однако он соотносится с традиционной жанровой формой на уровне системы персонажей (тип героя), сюжетостроения («ступени» развития сюжета), поэтики мотивов. В результате доказано, что в цикле «Песнь льда и пламени» сюжетообразующую роль играет тема становления героя, осознания им своей идентичности, с чем сопряжено исследование социально-культурных и семейных контекстов. Ключевые слова: роман инициации; жанр фэнтези; женский тип инициации; Дж. Мартин; структура сюжета. Шалимова Надежда Сергеевна - к. филол. н., доцент, Московский городской педагогический университет. Сафронова Арина Игоревна - Московский городской педагогический университет.
полная версия страницы