Форум » Материалы » Фантастика и вокруг 3 » Ответить
Фантастика и вокруг 3
Лена М.: Продолжение темы, что предназначена для обнародования материалов, так-иначе посвящённых тем-иным аспектам фантастики и вокруг неё...
Ответов - 39
Лена М.: Шамиль Идиатуллин: Сегмент качественных СМИ скукоживается, все больше пространства занимает адская триада из официозной хроники, желтого треша и пропаганды. Беседовала Анна Терлецкая // События (Казань), 2018, 11 января. http://sntat.ru/kultura/shamil-idiatullin-segment-kachestvennykh-smi-skukozhivaetsya-vse-bolsh/ Татарский удар по фэнтези — Вы любите фантастику. Кого из авторов цените больше других? — В раннем детстве я читал всю фантастику, до которой мог дотянуться. Особенности книгоиздания той поры позволяли делать это без особого надрыва. Потом фантастики стало издаваться много, и я ее переел, потому сосредоточился на отечественных авторах, особенно любил Андрея Лазарчука, Михаила Успенского и раннего Виктора Пелевина. Потом как-то приуныл, потому что общий поток совсем сместился к фэнтези, новеллизациям и межавторским проектам. И я уже бросил это дело, когда выяснилось, что классных авторов полно и за пределами потока. В основном, к сожалению, за границей. У нас умный сайфай не особо популярен, но таки есть. Любимые авторы у меня братья Стругацкие, из западных классиков с трепетом отношусь к Хайнлайну и Дику, плоховато знаю, но ценю Лема, собираюсь углубить знакомство. Из современных горячо люблю Нила Стивенсона и Сергея Жарковского — читаю все, что они написали, и страстно жду новых книг. — Чем фэнтези от фантастики сегодня отличается? — Фэнтези не люблю. Я не силен в терминологии, поэтому просто исхожу из того, что фэнтези — это про драконов, эльфов и романтических странников в плащах, а фантастика — про нормальных людей в подчеркнуто ненормальных условиях. Второе мне интересно, первое — нет. Есть, конечно, исключения из правил — например, мне страшно понравилась дилогия Майкла Суэнвика («Дочь железного дракона» и «Драконы Вавилона»), но она именно что про людей, и фэнтези там даже не прием, а предмет жестокого эксперимента и проверки на разрыв-сжатие. Шамиль Идиатуллин — один из победителей престижной литературной премии «Большая книга» в 2017 году. Третье место он получил за роман «Город Брежнев», повествующий о жизни подростка в Набережных Челнах в лихие 80-е годы. Родился в Ульяновске. Жил в Набережных Челнах, Казани, сейчас живет в Москве. Профессионально работает в журналистике с 1988 года. 9 лет проработал в газете «Известия Татарстана» (позднее преобразованной в республиканское деловое издание «Время и Деньги»), последние годы — заместителем главного редактора. Одновременно с 1994 года был собственным корреспондентом Издательского дома «Коммерсантъ» в Татарстане. В 2001 году стал главным редактором «Коммерсанта» в Казани. С ноября 2003 года работает в московском офисе ИД «Коммерсантъ». В настоящее время руководитель регионального отдела.
Лена М.: На удивление примечателен оказался свежий выпуск журнала Наука и жизнь 5-2018: - Александр Мелихов. Бесплотный разум невозможен, с. 58-59. Эссе о превосходстве человека над искусственным интеллектом. - Павел Амнуэль. Вселенная Стивена Хокинга, с. 90-96. Очерк жизни и творчества выдающегося учёного Стивена Хокинга (1942-2018). - Елена Первушина. "Он решился"... но на что?, с. 98-102. Статья об опыте Михаила Юрьевича Лермонтова в фантастике - неоконченной повести "Штосс". Иллюстрирована рисунками Б.И. Лебедева (В.Г. Белинский посещает М.Ю. Лермонтова на гауптвахте в Ордонансгаузе. 1946 год) и В.Г. Бехтеева (Иллюстрация к повести М.Ю. Лермонтова "Штосс". 1940 год). - Антон Первушин. Песнь самозверя. Фантастическая повесть из цикла "Интроспекция универсума", с. 112-118. Повесть иллюстрирована рисунком Майи Медведевой. Пока это только начало повести, продолжение следует...
Лена М.: Михаил Савеличев. Побег из гетто https://krupaspb.ru/zhurnal-piterbook/retsenzii/mihail-savelichev-pobeg-iz-getto.html Любопытно поразмышлять — почему у нас существует как бы две фантастики — та, что честно несет на себе клеймо серии (фантастической или фэнтезийной, отечественной или зарубежной), обложки, жанрового определителя, в конце концов, что выставляется под заголовком романа или повести; и вторая, на которой вы никаких подобных внешних атрибутов днем с огнем не сыщите, которая издается там, где издается так называемая серьезная, мейнстримовская, интеллектуальная и прочая, прочая литература, но при этом все содержание указанных произведений, художественные приемы недвусмысленно указуют — фантастика! Как есть — фантастика! Конечно, можно возразить, что подобная ледяная стена между этими двумя фантастиками имеются не только в нашем королевстве, но и там, на Западе, однако не все так просто. Писатель должен получать отклик на то, что он пишет. И этот отклик должен быть как минимум квалифицирован, для чего читатель должен по большей части понимать то, о чем в книге написано. Почитайте ради развлечения отклики кондовых читателей фантастики на отнюдь не кондовые фантастические же книги. И обрящете. Можно смеяться, но по большей части хочется плакать. И ночью же взять тщательно заточенную ложку и приняться рыть подкоп из гетто наружу.
Лена М.: Лобан М.Г., Койдан М.П. На пути к научной фантастике: изучение категории фантастического в зарубежном и русском литературоведении // Актуальные научные исследования в современном мире (Переяслав-Хмельницкий), 2018, №1-7(33), с. 78-82. В данной статье авторы рассматривают историю изучения категории фантастического в зарубежном и русском литературоведении. Предлагается «широкое» и «узкое» толкование фантастических способов претворения художественного материала в произведениях различных авторов. Определяется функциональная роль фантастики в поэтических произведениях. Ключевые слова: категория фантастического, научная фантастика, жанровые особенности, художественная форма-образ. с. 78: Категория фантастического возникла тогда, когда человек впервые попытался дать целостное объяснение событиям и явлениям вокруг себя. Это произошло на стадии первобытного мышления, когда фантастические образы еще не осознавались как таковые, но органично вписывались в общую картину мира, заполняя пробелы, появившиеся от недостатка информации, полученной опытным путем. с. 80: Термин «научная фантастика» возводят к английскому словосочетанию «science fiction» – «научная беллетристика» и датируют концом 1920-х годов [Roberts A. The History of Science Fiction. N.Y.: Macmillan, 2006, с. 2]. Таким образом, в первой половине XX века наметились два основных подхода к фантастике: 1) «узкое» понимание – фантастика как литература, занимающаяся прогнозированием последствий технического прогресса; 2) «широкое» – фантастика как способ «иновидения» действительности. Первое понятно и потому удобно, последнее вносит определенную путаницу, позволяющую относить одно произведение к различным литературным направлениям. с. 81: Научная фантастика возникает в эпоху преобладания научного мышления, это дитя ХХ века (хотя зародилась она в ХIХ веке, основоположниками считаются Ж. Верн, Г. Уэллс и Э.А. По). Именно ХХ век – эпоха примата науки над остальными формами познания и осознания действительности. Сопряжение науки и научной фантастики может происходить на нескольких уровнях: 1) функциональном (общими являются функции научно-технического и социального прогноза и популяризации знаний); 2) сюжетном (в классической научной фантастике основу сюжета составляет описание реакции общества / отдельного человека на некий научный или псевдонаучный, но гипотетически возможный факт или открытие); 3) мировоззренческом (научное мироощущение – это характерный для современного сознания тип восприятия мира). с. 81-82: Таким образом, фантастика преимущественно представляет собой эксперимент интеллектуально-художественного рода, который не исключает научно-философское осмысление материала. Сюжетно-содержательные компоненты, выделяемые Т.А. Балашовой как характерные для научной фантастики (открытие, приключение, преступление, исследование, катастрофа, путешествие [Балашова Т.А. Художественные особенности серьезно-смеховой фантастики (На материале научно-фантастического романа Великобритании). 2003, с. 16]), с нашей точки зрения, не являются специфичными для научной фантастики и могут быть использованы в иных художественных системах. с. 82: Таким образом, восприятие, а значит, и изучение фантастического прошли долгий путь – от чисто психологических подходов (условия появления, точки соприкосновения с реальностью, реакция на вторжение необычного, правдоподобие, вера в происходящее) до формулирования эстетико-литературоведческого взгляда на проблему. Сегодня необходимо различать фантастическое как эстетическую категорию и фантастику как вид литературы о необычайном со всеми ее жанровыми и тематическими разновидностями. Лобан Марина Геннадьевна - старший преподаватель кафедры белорусской и русской филологии Мозырского государственного педагогического университета имени И.П. Шамякина (Мозырь, Белоруссия), автор около ста работ по методике преподавания русской литературы, истории русской литературы и литературной критики. Койдан Мария Петровна - студентка Мозырского государственного педагогического университета имени И.П. Шамякина (Мозырь, Белоруссия).
ziza: Лена М. пишет: Койдан Мария Петровна - студентка Мозырского государственного педагогического университета имени И.П. Шамякина (Мозырь, Белоруссия). Её страница ВКонтакте: https://vk.com/mkoydan
Лена М.: Василий Владимирский. АБС-премия-2018: под знаком ностальгии // СПб ведомости, 2018, №114 от 28 июля, с. 5. На прошлой неделе в нашем городе прошло двадцатое, юбилейное, вручение АБС-премии, одной из самых престижных отечественных наград за достижения в области фантастики. По традиции, вручение было назначено на 21 июня, день, равноудаленный от дней рождений Аркадия и Бориса Стругацких. Несмотря на круглую дату, юбилейная церемония почти не отличалась от пяти предыдущих. То же место действия - главное здание Пулковской обсерватории, где в 1950 – 1960-х работал Борис Натанович Стругацкий и которое стало прообразом НИИ ЧАВО из знаменитой «сказки для младших научных сотрудников» «Понедельник начинается в субботу». Тот же председатель оргкомитета Сергей Арно и тот же ответственный секретарь Николай Романецкий на сцене. Те же актеры из художественной студии «3,14» в костюмах пришельцев с Альфы Центавра. И, разумеется, то же видеообращение к участникам, записанное Б. Н. Стругацким в 2012 году, незадолго до кончины. В честь годовщины организаторы постарались собрать в зале всех членов жюри и всех лауреатов АБС-премии за минувшие годы для вручения памятных знаков и грамот, но тем и ограничились. Последняя глобальная перезагрузка церемонии произошла в 2013 году, когда АБС-премии пришлось распрощаться с Центром современной литературы и книги на набережной Макарова, а список финалистов вместо Б. Н. Стругацкого лично стало формировать профессиональное жюри. Конечно, что ни делается - все к лучшему, но прогулки на катерах по Неве и каналам многие до сих пор вспоминают с нежностью и ностальгией. Однако если перемены не заметны невооруженным глазом, это не значит, что никаких внутренних подвижек не происходит, а премия впала в кому. Как отметил писатель Андрей Лазарчук, один из старейших членов жюри, ему давно не доводилось читать настолько сильный шорт-лист, как в этом году. После неизбежного спада, связанного с кончиной Бориса Натановича, премия наконец восстановила прежнюю форму. Можно сказать, что сегодня это одна из самых авторитетных жанровых наград в России. Отчасти добиться такого эффекта удалось благодаря сильному жюри, куда в разные годы входили Святослав Логинов и Евгений Лукин, Никита Елисеев и Самуил Лурье, Антон Первушин и Владимир Борисов, Юлия Зонис и Тим Скоренко - и многие другие писатели и критики, неравнодушные к фантастике. Отчасти благодаря солидному списку лауреатов, включающему Евгения Войскунского, Кира Булычева, Геннадия Прашкевича, Александра Житинского, Дмитрия Быкова, Вячеслава Рыбакова, Марину и Сергея Дяченко. Наконец, просто потому, что другие награды, претендовавшие на то же место в нашем «премиальном сюжете», по разным причинам недотянули до столь почтенного возраста. Но есть у этой медали и оборотная сторона. Большая часть произведений, которые прошли сквозь частое сито отбора во второй тур АБС-премии, написаны авторами, уже разменявшими пятый, а чаще - шестой или седьмой десяток. «Молодая шпана, которая сотрет нас с лица земли» что-то не спешит заявить о себе, и это понятно. Как указано в уставе, премия имени Аркадия и Бориса Стругацких «учреждена в целях стимулирования творческой и издательской активности в сфере серьезной фантастики, продолжающей в нынешних качественно новых условиях лучшие традиции так называемой золотой поры НФ». Если речь о советской фантастике шестидесятых - восьмидесятых, в том числе «неподцензурной», десятилетиями оседавшей в столах участников ленинградского семинара молодых писателей-фантастов и других представителей «четвертой волны», то цель достигнута. Ностальгический вектор четко виден на примере трех финалистов этого года в номинации «Художественная проза». Повесть Леонида Каганова «Лимонная планета», например, - отличный пример традиционной социальной фантастики, где научно-фантастический антураж лишь подчеркивает злободневность проблем, которые поднимает автор. Книга другого финалиста - «Один» Анастасии Монастырской отчетливо перекликается с романом С. Витицкого (Б. Н. Стругацкого) «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики» - речь здесь тоже идет о непредсказуемости личной судьбы и неопределенности главной жизненной цели. Ну а победителями в этом году стали Андрей Лазарчук и Михаил Успенский (посмертно) в романе-трилогии «Весь этот джакч» переосмыслившие образ планеты Саракш, которую Стругацкие сделали местом действия повести «Обитаемый остров». Лицом к прошлому развернулись и финалисты в номинации «Критика, публицистика»: книга Марии Карп «Джордж Оруэлл», как нетрудно догадаться, посвящена жизни и творчеству одного из величайших антиутопистов XX века, а название монографии Елены Козьминой «Фантастический авантюрно-исторический роман: поэтика жанра» говорит само за себя. Впрочем, литературоведы всегда предпочитали исследовать феномены, которые уже заняли вполне определенное место в истории литературы, так что здесь нет ничего нового. Однако победительницей в номинации «Критика, публицистика» стала Мария Галина с циклом эссе Hyperfiction, которые несколько лет подряд публиковались на страницах журнала «Новый мир». Классикам в этих статьях, конечно, отводится почетное место, но и современников автор не забывает. Безумно жаль, что в финал не прошла уникальная по форме и содержанию работа Алексея Караваева «Фантастическое путешествие «Вокруг света»» - вот что как нельзя лучше укладывается в нынешний ностальгический тренд. Конечно, в таком «возвращении к истокам» нет ничего дурного. В России полным-полно премий «за лучшую фантастику вообще», а вот литературных наград с четкими и понятными критериями - раз-два и обчелся. Если в ближайшие годы эта тенденция сохранится, у АБС-премии появится дополнительное конкурентное преимущество: понятно, как, почему и за какие достоинства ее вручают. Положа руку на сердце, этим могут похвастать немногие наши литературные награды, причем не только жанровые, но и «мэйнстримовские», с солидным премиальным бюджетом и ураганным пиаром. Теги: Петербург, награждение, премия, авторы, фантастика (с) СПб ведомости
Лена М.: Две весьма примечательных публикации: Анна Жучкова. Геймер Ренессанса // Октябрь, 2018, №5, с. 178-182. О романе Алексея Иванова "Тобол". Юлия Щербинина. Шкатулка с секретом // Октябрь, 2018, №5, с. 189-192. О романе Владимира Данихнова "Тварь размером с колесо обозрения". Анна Владимировна Жучкова (Хлыстова) - кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы, Российский университет дружбы народов, Москва. Юлия Владимировна Щербинина - доктор педагогических наук, , доцент Московского педагогического государственного университета.
Лена М.: Денис Драгунский и Мария Галина. Андроид София и другие железные маски. Беседовала Алена Бондарева // Rara Avis, 2018, 2 марта. 26 февраля писатели Денис Драгунский и Мария Галина, в рамках открытия нового сезона премии «ЛибМиссия», обсудили роботов-неудачников, будущее нейросетей, статус «электронной личности» и видеоигры. http://rara-rara.ru/menu-texts/android_sofiya_i_drugie_zheleznye_maski
ziza: Лена М. пишет: 26 февраля писатели Денис Драгунский и Мария Галина, в рамках открытия нового сезона премии «ЛибМиссия», обсудили роботов-неудачников, будущее нейросетей, статус «электронной личности» и видеоигры. Из текста видно, что в России подобный жанр литературой не является, это лишь жалкое эпигонство и подражательство не самым лучшим образцам. В первой же фразе "Наша тема звучит довольно своеобразно «Снятся ли андроидам либеральные реформы»" заметно рецепция из Филипа Дика, написавшего роман "Do Androids Dream of Electric Sheep?". Ничего оригинального выдумать не могут: Ах! Франция! Нет в мире лучше края! - Решили две княжны, сестрицы, повторяя Урок, который им из детства натвержен. Куда деваться от княжён! - Я одаль воссылал желанья Смиренные, однако вслух, Чтоб истребил господь нечистый этот дух Пустого, рабского, слепого подражанья; Чтоб искру заронил он в ком-нибудь с душой, Кто мог бы словом и примером Нас удержать, как крепкою возжой, От жалкой тошноты по стороне чужой. И при этом ссылаются на какие-то сомнительные авторитеты, вроде Хокинга, Маска и Цукерберга, которые всего лишь раздутые журналистами мыльные пузыри и бизнесмены. За 6 дней до этого обсуждения Маск потерял всякий интерес к искусственному интеллекту и вышел из совета директоров OpenAI.
Лена М.: Не двойник. Не шпион. Имя Ивана Ефремова осталось чистым // Литературная газета, 2018, №19 от 16-22 мая, с. 10-11. В 1990 году в пятом номере журнала «Нева» Андрей Измайлов опубликовал статью о творчестве писателя Ивана Ефремова, названную им «Туманность». В статье среди прочего излагались правдоподобные обстоятельства проведённого следователем КГБ обыска на квартире Ефремова в ноябре 1972 года, вскоре после его смерти, под предлогом изъятия идеологически вредной литературы, но, по утверждению автора, по причине наличия тогда у органов безопасности материалов о его шпионской деятельности в интересах английской разведки... 18 мая 1992 года в еженедельной газете «Собеседник» № 603 была опубликована заметка под названием «Кем же был Иван Ефремов?» следующего содержания: Что может быть общего между автором бессмертного «Робинзона Крузо» – англичанином Даниелем Дефо и великим фантастом Иваном Ефремовым? Первый создал английскую разведку, а второй, возможно, был её сотрудником. Как нам стало известно из компетентных источников, действительно в 70-е гг. в стенах КГБ проводилась тщательная проработка версии о возможной причастности И. Ефремова к нелегальной резидентуре английской разведки в СССР. И что самое удивительное, окончательная точка так и не была поставлена – действительно ли великий фантаст и учёный Иван Ефремов – Майкл Э. – сын английского лесопромышленника, жившего до 1917 года в России? Основанием для многолетней работы по проверке шпионской версии послужила внезапная смерть Ивана Ефремова через час после получения странного письма из-за границы. Были основания предполагать, что письмо было обработано специальными средствами, под воздействием которых наступает смертельный исход. Неслучайно и то, что именно контрразведке было поручено ведение уголовного дела по факту смерти Ефремова. Не исключено, что версия, всерьёз разрабатывающаяся КГБ в течение многих лет, окажется в конце концов пригодной лишь для сюжета какого-нибудь очередного фантастического рассказа. Необычным было то, что автор данной публикации указан не был, об источнике осведомлённости читателю надо было догадаться самому. Ссылка в статье на «компетентные источники» сделана была, по всей видимости, для придания значимости выпущенной сенсации. Так называемых компетентных источников в те годы было много: из органов госбезопасности шёл бурный поток увольнений, проводилась очередная великая революционная чистка «карательных» советских органов, в лояльности которых сомневалась новая власть. Из органов уволились очень информированные «компетентные источники», которые, однако, рассказывая о чём-либо из своих предыдущих профессиональных секретов, никогда не назовут своего имени. Так образуются утечки и сенсации. Необходимо обратить внимание на «фишку», как модно сейчас выражаться, публикуемой заметки, или по-другому, – ключевую фразу: Окончательная точка так и не была поставлена... Объяснением анонимности и своеобразной «туманности» этой газетной заметки может служить также свойственная тому времени вседозволенность в преподнесении информации. Примерно в тот же период мне неоднократно звонили представители газет, журналов, телевидения и просили дать интервью, рассказать о результатах расследования уголовного дела на Ивана Ефремова. Уже тогда я не видел секретов в этом деле, так как знал об отсутствии у органов правовых претензий к писателю. Сдерживало только одно обстоятельство. Неуёмное желание издателей сделать сенсацию, как тогда, в лихие 90-е годы, да порой и сейчас, исключает разговор о человеке. А такого диалога о Ефремове я не приемлю. Со времени смерти великого писателя прошло уже более 46 лет. Я сам давно на пенсии, но продолжаю работать. Перебирая свой архив и увидев отложенную в своё время эту и другие газетные заметки, я подумал: а вдруг объявится очередной «компетентный источник» со своим желанием сотворить теперь уже современную сенсацию из биографии Ивана Ефремова? А ведь я прикоснулся к судьбе этого человека и знаю истину, исключающую сенсации. Думается, в этой истории не должно остаться вопросов, может быть, надо всё-таки поставить точку. Действительно, было уголовное дело, которое я расследовал в 70-е годы прошлого века. Имя Ивана Антоновича Ефремова, гражданина СССР, беспартийного, не судимого, непревзойдённого учёного-исследователя и профессора палеонтологии, доктора биологических наук, писателя-фантаста было и осталось чистым. В его биографии я увидел и выделил для себя главное: Иван Ефремов – великий гражданин своего Отечества и много сделал для умножения его могущества. Беспартийный, он оставался таким даже тогда, когда просто было опасно не числиться членом КПСС, не говоря о том, как можно было без этого стать доктором наук и профессором, быть неоднократно отмеченным большими государственными наградами. Но таковы мощь и авторитет Ефремова в научном мире, что власти с этим приходилось считаться. Он никогда не был судим, как тогда говорили, не привлекался, не имел родственников за границей, хотя в страшные годы репрессий он сам неоднократно по работе бывал за границей, но ни одного доноса на него и от него не поступило. Ефремов умер 5 октября 1972 года в 5 часов утра в своей квартире в возрасте 65 лет, а через месяц, 4 ноября, у него дома был произведён обыск следственным отделом Управления КГБ по городу Москве и Московской области. Содержание и результаты этого обыска опубликованы в статье А. Измайлова по оставшейся у Т.И. Ефремовой копии протокола. На тот момент я, молодой выпускник юридической ведомственной академии (тогда Высшей школы КГБ), работал и набирался опыта у старших товарищей в этом следственном подразделении. Моим наставником был опытнейший старший следователь по особо важным делам Ришат Хабибуллин. Именно он проводил обыск в квартире Ефремова и возбуж-дал это уголовное дело. Здесь следует отметить, что Хабибуллин возбудил уголовное дело только 22 января 1973 года, причём по факту смерти писателя в связи с возникшими подозрениями относительно обстоятельств его смерти. Вот как это было. На момент смерти Ефремова в одном из районных отделов Московского управления КГБ имелось дело оперативного учёта, содержащее негласные сведения о том, что писатель Ефремов не являлся истинным лицом и в его действиях могут усматриваться признаки преступной деятельности. Документ с подобным утверждением поступил в следственный отдел вскоре после смерти Ефремова, был зарегистрирован и имел высокую начальственную резолюцию о проведении так называемой доследственной проверки и решении вопроса о возбуждении уголовного дела. Я помню, как Хабибуллин на протяжении нескольких месяцев чуть ли не каждый день проводил в этом райотделе и знакомился с многотомным «архивом» на Ефремова. Скажем сразу, что представленные материалы по Ефремову были значительными, а руководящие указания столь весомыми, что требовали взвешенного и ответственного решения. Достаточно сказать, что расследование уголовного дела находилось под непосредственным контролем начальника Московского управления всем известного тогда генерала Виктора Алидина, о ходе дела неоднократно докладывалось председателю КГБ Андропову Ю.В., а ходатайства о продлении срока следствия по делу обсуждались и санкционировались Генеральным прокурором СССР. Так вот, предложенные на рассмотрение следователя оперативные версии указывали только на возможность того, что Ефремов является мнимым лицом, но не содержали легальных и достаточных процессуальных обоснований таких выводов. Таким образом, обыск 4 ноября 1972 года у Т.И. Ефремовой был проведён как следственное действие по другому уголовному делу, при расследовании которого были использованы процессуальные основания для его проведения. Задачей этого обыска и являлось возможное получение доказательств, подтверждающих или опровергающих названные оперативные версии. А указанную в постановлении на обыск цель – изъятие идеологически вредной литературы – использовали в силу специфики расследования другого (по антисоветской статье) дела, в рамках которого выносилось такое постановление. Как мне рассказывал Р. Хабибуллин, обыск был длительным и проходил в присутствии понятых и вдовы писателя, которая всё время не выпускала из рук урну с прахом Ивана Антоновича Ефремова. При обыске изъяты все документы и материалы писателя, оставшиеся и не переданные в Пушкинский Дом вместе с его архивом. Результаты обыска явных признаков преступления не обнаруживали, но требовали дальнейшей следственной проверки при соблюдении тщательной конспирации. И тогда с согласия прокурора 22 января 1973 года возбуждено это уголовное дело. В постановлении следователя было сказано: В момент ухудшения состояния здоровья Ефремова его жена Ефремова Т.И. из городской станции скорой помощи врачей не вызывала, вскрытие трупа Ефремова не производилось, и он 6 октября 1972 года был кремирован. Кроме того, к моменту возбуждения дела имелись материалы, дающие основание предполагать, что Ефремов не являлся тем лицом, за которое себя выдавал при жизни. Как видит читатель, формулировка оснований для возбуждения дела не конкретна, обтекаема, что называется «от лукавого». По контексту формулы проводилась мысль о связи смерти писателя с сомнениями в подлинности его личности. В этом месте попытаюсь ответить на главный вопрос о цели возбуждения уголовного дела. Оперативная работа по Ефремову проводилась в течение нескольких лет задолго до его смерти и была необычайно объёмной. О ней было известно в Московском горкоме и Центральном комитете КПСС – тогда эти органы назывались «партийными инстанциями». Имею смелость полагать, что причина особого взгляда «инстанций» на творчество Ефремова в то время определялась в том числе такими проистекающими из КГБ подозрениями. Реальным следствием этого была окружающая Ивана Антоновича таинственная пустота: публикаций и встреч с читателями нет, запрет на упоминание его имени и так далее. Очень быстро пустота превратилась в вакуум. Он пытался пробиться к ясности, добился встречи и беседы с министром культуры Петром Демичевым, после которой появилась надежда, но… образовавшийся информационный вакуум быстро разорвал сердце учёного. У меня осталось впечатление, что именно в этот период «творческой блокады» Иван Антонович написал свой «Час Быка», где я его вижу, как непокорного и несломленного бунтаря, непревзойдённого гиганта-провидца и предсказателя. Имею также основания считать, что смерть Ефремова поставила «инстанции» в затруднительное положение: как теперь объяснять общественности значимость личности и творчества умершего великого писателя и учёного? Так как подозрения исходили от КГБ, то ему и была поставлена задача: подтвердить или опровергнуть подозрения к Ефремову и сделать это гласно. В КГБ существовал только один способ гласной деятельности – расследование уголовного дела, с помощью которого можно было получить ответ. Именно поэтому Хабибуллин выполнил письменное указание начальства и возбудил уголовное дело. В начале расследования я был включён в состав бригады следователей, допрашивал свидетелей, проводил осмотры, экспертизы и другие следственные действия. Летом 1973 года Хабибуллин ушёл на пенсию, и я принял уголовное дело на Ефремова к своему производству. Ещё с самого начала нашей совместной работы мы определили исключить любую утечку информации, способную преждевременно каким-либо образом бросить тень на имя писателя. Считаю, что своё слово мы сдержали. Читатель спросит: «Так, значит, правы «компетентные источники» в публикации 1992 года о проверке принадлежности Ефремова к резидентуре англичан?». Отвечаю: нет, не правы. В такой постановке версия в уголовном деле отсутствовала и не проверялась. Задачей расследования являлась идентификация личности И.А. Ефремова и проверка обстоятельств его смерти. Процессуальных доказательств и источников доказательств о причастности Ефремова к шпионажу и английской разведке в уголовном деле нет. В ходе расследования дела мы допросили в качестве свидетелей всех его дальних родственников и знакомых, которым он был известен в разные периоды своей жизни с детских лет. Никто не усомнился в его личности, все опознали его по фотографиям. Для идентификации личности Ивана Антоновича была проведена сравнительная криминалистическая экспертиза по многочисленным изъятым фотокарточкам с его изображением, начиная с полутора лет и до последних лет жизни. Я впервые проводил такую экспертизу. Мне дали полномочия отыскать и пригласить со всего Советского Союза ведущих специалистов в этой необычной области. Вывод экспертов был один: на всех фотокарточках изображён один человек – Ефремов Иван Антонович. По делу проводились и другие экспертизы, в том числе сравнительные почерковедческие по рукописям писателя, изъятым из его архива в Пушкинском Доме. В выводах экспертов и специалистов отсутствовали сомнения в личности Ефремова. Особое место в процессе расследования занимала проверка обстоятельств и характера связи писателя с жителем Литвы Урбокайнисом (фамилия изменена), который по трофейным военным документам считался установленным участником с 1933 года фашистской литовской террористической организации. Оперативное подразделение очень настаивало на проверке данной версии. При обыске у Ефремова были изъяты письма Урбокайниса, содержащие непоследовательные, иногда нелогичные, местами надуманные повествования, замечания, изложения и выводы, которые оперативниками расценивались как возможно содержащие скрытые, зашифрованные тексты или специальные условности. По существу, до возбуждения уголовного дела оперативно отрабатывались всего две версии: а) возможно Ефремов не то лицо, за которое себя выдаёт; б) возможен преступный характер связи с бывшим членом фашистской организации. Дома у Урбокайниса также был проведён обыск, но никаких доказательств обнаружено не было. Предъявленную на допросе свою почтовую переписку с Ефремовым Урбокайнис объяснил как бытовую, содержащую описания наблюдаемых в жизни и природе явлений, которые он пытался толковать по-своему и выносил на обсуждение с писателем, общение с которым ему импонировало, и он гордился получаемыми ответами. Личных встреч у них никогда не было. Мы назначили по делу криптографическую экспертизу, на разрешение которой поставили, в частности, вопросы о наличии в тексте писем Урбокайниса к Ефремову шифрованных сообщений или условностей и их содержании. Эксперты отрицательно ответили на поставленные вопросы, так что и здесь была поставлена точка. И, наконец, согласно заключению экспертов по медицинским документам Ефремова следовало, что с учётом его общего болезненного состояния резкое ухудшение самочувствия могло наступить в любое время и привести к смертельному исходу от острой сердечной недостаточности. Также было установлено, что при ухудшении здоровья Ефремова его жена 5 октября 1972 года в 4 часа 56 минут вызывала неотложную скорую помощь Центральной поликлиники Академии наук СССР. Выехавший по вызову дежурный врач в 5 часов 5 октября 1972 года констатировал смерть Ефремова. Учитывая, что Ефремов И.А. умер естественной смертью, 4 марта 1974 года уголовное дело, возбуждённое по факту смерти Ефремова Ивана Антоновича, за отсутствием события преступления мною было прекращено. Сомнений в личности писателя не осталось. Может последовать вопрос: а было ли «странное» и, возможно, отравленное письмо, от которого умер Ефремов? Да, Иван Антонович получил накануне смерти письмо, прочитал его. Но умер он в постели более чем через 12 часов после этого, а не через час, как утверждается в газетной публикации. Такой версии о причинах смерти при расследовании мы даже не выдвигали. Пусть это останется на совести авторов газетной «утки» 1992 года. Следует отметить, что оперативную разработку писателя консультировал проживавший тогда в Москве знаменитый разведчик Ким Филби. В результате – задолго до возбуждения уголовного дела проверка так называемой английской так называемой «разведывательной» составляющей в биографии Ивана Ефремова была прекращена как неосновательная. Здесь также своевременно была поставлена точка. Как видит читатель по моему рассказу, невозможно сделать сенсации из жизни И.А. Ефремова. До этого дела я знал писателя по его книгам, в ходе следствия я увидел человека-глыбу, великого исследователя, мыслителя и творца. Когда я объявил его вдове, Таисии Иосифовне Ефремовой, стойко перенёсшей боль от утраты близкого человека и оскорбления подозрениями, о прекращении дела и возвращал все изъятые материалы, то просил сохранить неопубликованное, найти способ и возможное время их издания. На этой встрече Таисия Иосифовна подарила мне со своим автографом посвящённый ей только что вышедший из печати роман И.А. Ефремова «Таис Афинская», который я храню в домашней библиотеке. Вот что она написала: «Прочитав эту книгу, Вы ещё больше узнаете Ивана Антоновича – человека необычайной честности». Мы долго беседовали. Многое из сделанного на следствии, естественно, я ей сказать не мог, но старался убедить её в отсутствии у органов каких-либо претензий к покойному писателю. Не знаю, насколько она тогда поверила мне. В ходе следствия я просмотрел поднятые из архивов несколько дел на Ивана Ефремова, заведённых на него органами НКВД в разное время. Дела тогда возникали быстро. Занимаясь наукой, он прикасался и к секретам государства. А что тогда не было секретом? Но во всех этих делах не было ни одного вывода о нарушении им закона. И здесь Иван Антонович остался также чистым в своих делах и поступках. Было дело о его изучении в целях вербовки в качестве секретного агента НКВД, но такой вербовки не состоялось. Отказался Иван Антонович быть осведомителем или сексотом, как было написано, из-за «отсутствия оперативных возможностей» для такой работы. Это был мужественный, но опасный для того времени поступок учёного. А ведь не арестовали, дали возможность работать, а может, потому что Ефремов стал тогда уже известным учёным и нужны были результаты его работы. Не стоит, кстати, забывать о его причастности к секретной разведке алмазных месторождений. Описанные в его романах такие месторождения расцениваются как предсказания, а в секретных отчётах того времени как реальные результаты геологических поисков и исследований. Так закончилось расследование этого дела, в котором окончательная точка была нами всё же поставлена. Без сенсаций и шпионских страстей. Владимир Каталиков, полковник в отставке (с) Литературная газета
Лена М.: Хоруженко Т.И. Странствия души или трансформации плоти: женские инициации в русском фэнтези // Дергачевские чтения - 2016. Русская словесность: диалог культурно-национальных традиций. Материалы XII Всероссийской научной конференции (Екатеринбург, 13-14 октября 2016 г.): К 70-летию Объединенного музея писателей Урала. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2017, с. 188-193. В статье рассматриваются сюжетные особенности романтического фэнтези. На примере трех текстов – произведений уральских фантастов П. Корманицкого («Дева дождя») и Н. Игнатовой («Дева и змей»), а также романа московской писательницы Е. Казаковой «Избранная по контракту» – раскрываются особенности изображения женской инициации в русском фэнтези. Выбранные произведения представляют три типа инициации: через психологическую трансформацию, через физическое изменение и смежный тип, основанный на принятии себя. Ключевые слова: фэнтези, русское фэнтези, романтическое фэнтези, инициация, женские образы с. 188-189: К началу XXI в. в русском фэнтези сформировалось новое направление – романтическое фэнтези. Возникнув на стыке «розового» романа и фэнтези, этот тип текстов быстро завоевал популярность и признание читательской аудитории. В последние годы в русскоязычном фэнтези появилось большое количество писательниц, адресующих свои произведения преимущественно женской аудитории (О. Панова, О. Громыко, К. Измайлова, Н. Игнатова, Е. Петрова, Ю. Набокова и др.). Необходимо признать, что и авторы-мужчины иногда пишут романтическое фэнтези, но в их произведениях истории героини и героя будут развиваться параллельно. Традиционное фэнтези представляет собой «мужской» текст, в центр которого помещен герой и вокруг побед которого строится фабула романа. При этом в фэнтези, особенно в героическом, женские персонажи – редкость. Романтическое фэнтези отчасти заполняет этот пробел, представляя вниманию читателей героинь, способных сравниться с героями меча и магии. Однако главной целью героини, чаще всего, становится не победа над силами Зла, а обретение ею «женского счастья». с. 193: В последнее время в русском фэнтези все чаще встречаются сюжеты, в которых девушка становится ангелом, демиургом или богом. При этом изменения, как правило, не затрагивают ее внутреннего мира, оставаясь лишь внешним повышением статуса. С сожалением следует признать, что путь исканий души в русском фэнтези встречается гораздо реже. Татьяна Игоревна Хоруженко - кандидат филологических наук, кафедра фольклора и древней литературы, Уральский федеральный университет (Екатеринбург)
Лена М.: Хоруженко Т.И. Почему в фэнтези драконы похожи на кошек? // Культурные коды зарубежной литературы. Материалы II Всероссийской научно-практической конференции (Уфа, 15-16 ноября 2018 г.). Отв. ред. Ишимбаева Г.Г. Уфа: Башкирский государственный университет, 2018, с. 135-145. В статье рассматриваются трансформации образа дракона в современном фэнтези. Автор выделяет общие места в описании драконов и особенности изображения этих существ, в частности, параллель с кошками. Отмеченная тенденция изображения дракона представляется автору значимой, поскольку маркирует изменение восприятия дракона: это существо больше не наводит ужас. Таким образом, проявляется одна из важных черт современного фэнтези: стремление сделать весь мир соразмерным человеку. Ключевые слова: фэнтези, дракон, общие места, фантастика, антропологизм, десакрализация с. 136: Одно из центральных мест в авторской мифологии писателей фэнтези занимают драконы. Змей или дракон – это классический персонаж мифологии, олицетворяющий собой хтоническое, хаотическое начало. Е. Мелетинский подчеркивает, что «на грани мифа и эпоса, в его архаических формах, борьба с чудовищами остается главным деянием героев» [Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература РАН, 1995, с. 90]. При этом «дракон или мифологический змей, совмещающий в себе внешние черты многих животных… – это типичные представитель той категории хтонических чудовищ и демонов, с которыми сражается герой в мифе, сказке и эпосе» [Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Восточная литература РАН, 1995, с. 132]. Л. Шарикова уточняет: «Дракон, крылатый (летучий) змей, мифологическое существо, представлявшееся в виде сочетания элементов разных животных. Дракон может считаться дальнейшим развитием образа змея. Дракон считался покровителем сокровищ, получить которые можно было только после его убийства. Предполагается, что в образе Дракона соединяются образы животных, воплощавших три противоположных мира – верхний (воздух: птицы), средний (земля, ее поверхность: наземные животные) и нижний (подземный и водный: змеи, рыбы и другие пресмыкающиеся). Помимо контаминации названных природных стихий (воздух, земля, вода), которая объединяет для человека во многом недоступный целостный мир, мировое пространство, для образа Дракона как часть его сущности присуща и четвертая стихия – стихия огня, которой он может управлять: она добывается Драконом из этого мирового пространства, живет в нем, воспроизводится по его желанию, а это в совокупности и есть магия, т.е. великая сила, неподвластная человеку» [Шарикова Л.А. Гетерогенность образа-символа дракона в германском мифомире // Сибирский филологический журнал, 2013, № 1, с. 215]. с. 142: Третьим клише, связанным с описанием драконов фэнтези (а также вынесенным в заглавие статьи) является их сопоставление с кошками. Драконы обладают теми же повадками, что и кошки, и издают сходные звуки. И если шипение драконов можно еще соотнести с их змеиной природой, то мурлыканье явно намекает на семейство кошачьих. с. 142-143: Драконы не всегда ведут себя как кошки. Порой для того, чтобы подчеркнуть их схожесть с семейством кошачьих достаточно имени. Так, дракона в романе Н. Резановой «Кругом одни принцессы» зовут Барсик и он урчит, когда его гладят: «Хороший, хороший, – я погладила дракона по чешуйчатой морде, и он довольно заурчал» [Резанова Н. Кругом одни принцессы. М.: АСТ, 2005, с. 192]. Сопоставление драконов с кошкой позволяет, с одной стороны, обогатить художественный мир произведения и более точно описать образ, с другой – сигнализирует о десакрализации этого существа. Складывается впечатление, что нестрашный дракон становится только популярнее в фэнтези. Следует признать, что фэнтезийный дракон уже достаточно далеко отошел от своего мифологического прародителя. Теперь вместо хтонического чудовища в фэнтези-романах чаще можно встретить мурлыкающего друга главного героя. Подобная трансформация образа дракона, традиционно изображаемого как врага рода человеческого, свидетельствует об усилении антропоцентрических тенденций в фэнтези, следствием которой является попытка низвести всех внеположных человеку существ до его уровня. Хоруженко Татьяна Игоревна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы УрФУ, Екатеринбург
Лена М.: Мария Галина. Читатель как писатель, или Как расширяются литературные миры // Новый мир, 2018, №8, с. 218-226. Эссе из цикла Hyperfiction. О феномене «фанфика» – произведения, написанного по мотивам уже существующего литературного произведения, в данном случае произведения в жанре фантастики. Отталкиваясь от присуждения литературной «АБС-премии» Михаилу Успенскому (посмертно) за роман «Весь этот джакч», своеобразное продолжение «Обитаемого острова» Стругацких, автор строит свое размышление на материале фанфиков по книгам братьев Стругацких («Всего число произведений, созданных на основе самых разных текстов Стругацких – от "Шести спичек" и "Страны Багровых туч" до "Пикника на обочине", согласно Фантлабу (и это не считая проекта S.T.A.L.K.E.R.), едва-едва не дотягивает до полутора сотен»). Почему так? – «Иногда сказать о своем, отталкиваясь от чужого текста, удобней и легче. И, что называется, эргономичней. В конце концов, все мы живем в культурном поле, и оно стало такой же частью нашей реальности, как и сама реальность». http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2018_8/Content/Publication6_6992/Default.aspx
Лена М.: Савицкая Т.Е. Фэнтези: становление глобального жанра // Культура в современном мире, 2012, №2. Анализируется популярный жанр фэнтези как социально-культурный феномен, бурное развитие которого связано со становлением глобальной культуры постмодерности. Рассматриваются историко-культурные корни фэнтези и краткая история его развития. Особенное внимание уделяется культурным предпосылкам современной экспансии синкретичного жанра в сфере массовой литературы и компьютерных игр как наиболее адекватного выражения трендов глобальной культуры. Давно известно, что возникновение многих, значимых для судеб культуры явлений первоначально бывает незаметным и потому долго недооценивается. Возьмем фэнтези, чрезвычайно ныне распространенные неомифологические повествования о волшебных приключениях разного рода условных героев, ставшие излюбленным форматом глобальной культуры; синкретичный жанр, охвативший массовую литературу, популярный кинематограф, видеоигры, анимацию; удобно конвертируемый в силу стереотипности содержания в Цифру, что еще больше расширяет его аудиторию. Долгое пребывание на периферии культурного процесса в тени авторитетных жанров литературной сказки, утопии, научной фантастики и мирового фольклора позволило фэнтези на протяжении почти всего ХХ века оставаться своего рода «знакомым незнакомцем», исподволь расширяя зону своего влияния. Чем мотивирована многоликость наступательного жанра фэнтези? Как представляется, не только коммерческим императивом охвата максимального «пула» потребителей, но и тем общим вектором виртуализации культурного опыта, который постепенно становится новой общественной нормой. «Фэнтезизация» глобальной культуры – многомерное явление, в котором слились растущий персоноцентризм культурного производства, сводящийся – в контексте постмодернистского «кризиса смысла» – к тиражированию архетических фантазмов подсознательного; продвижение медийно-торговым альянсом мифодизайна глобальных брендов; массовизация престижных моделей проективной и ролевой идентичности, аватаризации индивида в киберсоциуме формирующегося общества web.2.0; слабая эффективность традиционных культурных институтов с присущими им способами социализации и аккультурации, ведущая к падению общественного престижа рефлексивных процедур сознания и канонов высокой классики. Не исключено, что фэнтези как виртуальной матрице глобальной культуры, в свернутом (формульном) виде хранящей в себе все богатство мифов и легенд человечества, суждено стать тем актуальным культурным багажом, которым практически будут оперировать люди в грядущем киберсоциальном веке, будь то в модусе социализирующей игры, интерактивном конструировании текста или посредством электронной книги. Савицкая Татьяна Евгеньевна - ведущий научный сотрудник НИЦ Информкультура Российской государственной библиотеки
Лена М.: Сергей Алексеев, Дмитрий Володихин. Советская предфэнтези На Западе фэнтези сложилась и расцвела уже к середине 20 в. Но в Россию она пришла поздно. По сравнению с западными странами фэнтези «опоздала» на полвека. В то время, как научная фантастика расцветала в СССР, фэнтези не существовала даже в младенческом состоянии. Более того, классические образцы англо-американской фэнтези переводились на русский язык в виде редкого, а лучше сказать – редчайшего исключения. Советское мировидение основывалось на науке, и даже фантастическое в СССР обязательно должно было иметь научную основу. Поскольку магии, драконам, эльфам или каким-нибудь бесовским козням невозможно или, по крайней мере, очень трудно отыскать научное обоснование, то и фэнтези оставалась нежелательной гостьей в стране Октября, спутника, серпа и молота. Советские издатели рассудили, что волшебным странам, чудесам, колдовству и т. п. – самое место в детской, иными словами, «несерьезной» литературе. Поэтому под вывеской «детская литература» в СССР печатались некоторые фэнтезийные произведения. В том числе, например, первые переводы Джона Рональда Руэла Толкина. В дореволюционной России развитие литературы вымысла на грани волшебства, магии, мистики никогда не прерывалось. Ей отдали дань Пушкин, Гоголь, Лермонтов, поэты и прозаики «серебряного века». После революции обращение к «фантазиям» могло быть обусловлено разве что социальным заказом. Для этого требовалась определенная смелость. Но именно в советские годы Михаил Булгаков создал религиозно-философский роман Мастер и Маргарита, где унаследованная от гетевского Фауста тема договора человека и беса пересекается с социальной сатирой и евангельской сюжетикой. Спустя десятилетия к булгаковским темам обратился Владимир Орлов в Альтисте Данилове. Александр Грин, критикуя пороки буржуазного (и не только буржуазного) общества, в пору зарождения советской научной фантастики использовал не имеющие никакого научного объяснения образы. В наши дни романтическая проза Грина могла бы выйти в какой-нибудь массовой фэнтезийной серии и выбивалась бы из общего ряда лишь высоким интеллектуализмом. Яков Голосовкер создал собственную обработку греческих мифов, точнее, воспроизвел утраченную стадию их развития, мифологию «титаническую» – Сказания о титанах. Много было попыток – на грани дозволенной литературной сказки – по давнему примеру Гоголя обратиться к славянскому фольклору. В недрах советской научной фантастики выросло «мягкое» направление романтической прозы, близкой к литературной сказке, сайнс-фэнтези, а в некоторых случаях, даже к классической фэнтези. Некоторые его представители получили широкую известность. Это прежде всего Ольга Ларионова, Людмила Козинец, Евгений Богат. Но все же чего-то сопоставимого с англоязычной фэнтези, латинским «магическим реализмом» или французским романом-мифом советская литература не создала и создать не могла. Ростки отечественной «предфэнтези» стали с конца 1980-х пропадать под нарастающей волной фэнтези переводной.
Лена М.: Игнатова И.В. Отличительные черты молодежной антиутопии как жанра художественной литературы (на примере трилогии С. Коллинз «The Hunger Games») // Российский гуманитарный журнал, 2015, том 4, №6, с. 440-451. В статье описываются содержательные характеристики современных англоязычных произведений жанра молодежной антиутопии, отличающие данную жанровую разновидность от художественной литературы других жанров. На основе анализа языковых средств, создающих картину вымышленного мира произведения-антиутопии, было выделено 15 дифференциальных признаков, при этом некоторые из них универсальны для всех художественных произведений-антиутопий, другие же, связанные с самоопределением личности подростка по мере взросления и снятием психологического противопоставления себя как миру детей, так и миру взрослых, типичны именно для молодежной антиутопии. Ключевые слова: антиутопия, признак, молодежная антиутопия, трилогия, жанр с. 440: Романы-антиутопии переживают период повышенной популярности у читательской аудитории молодого возраста [Young M. Why is the current crop of dystopian fiction is so popular with teenage readers? // The Guardian, 2011, 23 October], что, вероятно, объясняется как всегда актуальной для мирового сообщества проблематикой (война, мир, жизнь людей после/во время катастрофы, попытки выйти из сложившегося кризиса, социальный и политический уклад общества, власть и т.д.), так и популяризацией целого ряда произведений за счет их экранизации и создания на основе некоторых из них компьютерных игр (трилогии The Hunger Games (С. Коллинз), The Maze Runner (Дж. Дэшнер), Divergent (В. Рот), Delirium (Л. Оливер), The Giver (Л. Лоури) и т.д.). с. 448: Итак, было выделено 15 основных признаков, отличающих молодежную антиутопию от художественной литературы других жанров. Ряд признаков типичен для всех произведений жанра антиутопии, но есть и некоторые специфичные, связанные, в первую очередь, с самоопределением личности главного героя по мере взросления, а также с интересом молодежной аудитории к новшествам в сфере научно-технического прогресса: - главный герой является подростком, процесс взросления которого сопряжен с событиями, часто трагическими, описываемыми в произведении; - взаимоотношения с семьей и другими взрослыми строятся на основе противопоставления себя миру взрослых с постепенным отказом от некоторых детских или юношеских установок; - важность любви как способа противостоять несправедливому миру; - значимость красивой внешности персонажа; - способность главного героя к самопожертвованию в настоящем и надежда на благоприятное будущее; - пространство произведения является местом проведения какого-либо эксперимента (социального, медицинского, политического и др.); - обязательное присутствие в вымышленном мире произведения технических средств, отражающих высокую степень развития науки и производства, часто имеющих отношение к медицине, генной инженерии, средствам наблюдения, коммуникации, перемещения и оружию. Игнатова Ирина Владимировна - кандидат филологических наук, доцент кафедры английской филологии, факультет иностранных языков, Тульский государственный педагогический университет
Лена М.: Игнатова И.В. Государство как сфера репрезентации концепта «Власть» в молодежных романах-антиутопиях начала XXI века (на материале трилогии С. Коллинз “The Hunger Games”) // Litera, 2016, №1, с. 9-17. Предметом анализа статьи является языковая репрезентация концепта «власть» при описании государственного устройства общества в художественном произведении-антиутопии начала XXI века. Политический концепт «власть», вербализующийся во всех языках, носители которых живут в управляемом на основе властных отношений социуме, является одним из самых сложных в силу своей неоднозначности и ценностной ориентированности. Предположив, что сфера государства является чрезвычайно значимой для построения картины вымышленного мира в антиутопических романах, автор описывает способы вербализации изучаемого концепта на материале популярной молодежной трилогии-антиутопии С. Коллинз «Голодные Игры». Интерпретационный анализ выявленных средств вербализации концепта «власть», включающих как ключевые слова-репрезентанты, так их широкое и узкое контекстуальное окружение, доказывает многомерность, комплексность и ценностную ориентированность изучаемой ментальной сущности, а также подтверждают тезис о двойственной сущности власти: «идеальное» государство, как правило, демократия, использует «власть для» народа, достижения социальной справедливости в обществе, свобод, счастья, благосостояния; его противоположность (тоталитарное государство с правителем-деспотом) реализует установку «власть ради власти» через «власть над» индивидом и обществом посредством тирании, системы наказаний, лишения или крайнего ограничения жизненных ресурсов, слежки, норм поведения и межличностных отношений. Новизна работы состоит в выборе в качестве материала исследования концепта «власть», типично актуализируемого в политическом дискурсе, текста молодежного художественного произведения-антиутопии начала XXI века, определении ведущих властных установок для сферы государства, актуализирующихся как «власть над» народными массами с целью обеспечения «власти для» тирана. Ключевые слова: концепт, вербализация, власть, государство, ключевое слово, сфера жизни, политический дискурс, президент, антиутопия, молодежная художественная литература DOI 10.7256/2409-8698.2016.1.18457 http://e-notabene.ru/fil/article_18457.html
Лена М.: Н.В. Коротков Онтология и гносеология фантастики Дизайн обложки А.А. Харунжевой. В оформлении обложки использован коллаж М.В. Борисовой. Киров: Радуга-ПРЕСС, 2014. 155 с. Обл. 60x84/16 100 экз. 5-906544-04-9 В контрапункт сложившейся в фантастиковедении традиции, когда через анализ фантастических произведений исследователи в той или иной мере выходят на уровень философских обобщений, автор данной монографии через философскую проблематику выходит к фантастике, показывая продуктивность и, в известном смысле, необходимость использования фантастических сюжетов и образов для разрешения онтологических, гносеологических и прочих философских вопросов. В качестве «смычки» между философией и фантастикой автором используется концепт «коперниканское искусство», разработанный основоположником русского космизма Н.Ф. Федоровым. Ключевые слова: онтология фантастики, гносеология фантастики ВВЕДЕНИЕ 5 Глава 1. ФЕНОМЕН ФАНТАСТИКИ: ОНТОЛОГО-ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ 1.1. Онтологические и эпистемологические аспекты продуктивного воображения 7 1.2. Эпистемология фантастики как художественно-философского феномена культуры 28 1.3. Фантастическое моделирование как форма социального конструирования 48 Глава 2. ОНТОЛОГИЯ И ГНОСЕОЛОГИЯ ФАНТАСТИКИ В СВЕТЕ РУССКОГО КОСМИЗМА 2.1. Взаимодополнительность различных форм рациональности в «философии общего дела» Н.Ф. Федорова 80 2.2. Художественная фантастика как «коперниканское искусство» 100 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 124 ПРИЛОЖЕНИЯ 126 Приложение 1 (публицистическое): «Аватар» как метод радикальной вестернизации 126 Приложение 2 (беллетристическое): Решающий эксперимент 132 Приложение 3 (компаративистское): Звездные войны на руинах Великого Кольца 136 Список литературы 143 Коротков Николай Владимирович - кандидат философских наук, доцент кафедры философии и социологии, Вятский государственный университет, г. Киров Рецензия: Камиль Хайруллин. Н.В. Коротков «Онтология и гносеология фантастики» // Дети Ра, 2015, №1(123). http://magazines.russ.ru/ra/2015/1/22h.html Рецензия: Хайруллин К.Х. Н.В. КОРОТКОЕ. ОНТОЛОГИЯ И ГНОСЕОЛОГИЯ ФАНТАСТИКИ. КИРОВ: РАДУГА-ПРЕСС, 2014. 155 С. // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология, 2015, №1(21), с. 110-113.
Лена М.: Елена Борода. Есть ли жизнь после «смерти автора», или Постапокалипсис Эдуарда Веркина // Знамя, 2018, №12, с. 213-216. http://znamlit.ru/publication.php?id=7127 Василий Владимирский. Оставь надежду // Октябрь, 2018, №12, с. 180-184.
Лена М.: Ещё одна примечательная рецензия: Мария Акимова. «Он ни черта не понимал в единорогах, он лишь смеялся» https://krupaspb.ru/zhurnal-piterbook/retsenzii/on-ni-cherta-ne-ponimal-v-edinorogah-on-lish-smeyalsya.html
Лена М.: Людмила Александрова. Кирзовые сапоги Ивана Ефремова // СПб ведомости, 2019, №32 от 21 февраля, с. 6, Кирзовые сапоги Ивана Ефремова и другие свидетельства его жизни и творчества привлекают внимание посетителей музея писателя-фантаста в Вырице. И большие города, и небольшие населенные пункты гордятся родившимися в них выдающимися людьми. Есть кем гордиться и Вырице, поселку на реке Оредеж. В «Печатном справочнике» за 1862 год о нем сказано: «Число домов - 21, число жителей - 124». Но уже в 1912 году в журнальном рекламном объявлении о продаже земельных участков о Вырице говорится как о будущем городе-саде, где строится свой театр, работает кинематограф, действует телефонная станция и даже ходит рельсовая конка - предшественница трамвая. Немалую роль в развитии и благоустройстве поселка сыграл состоятельный предприниматель, владелец лесопильного завода, меценат Антип Ефремов. Он возглавлял Вырицкое школьное общество, вложил свои средства в строительство церковно-приходской и торговой школ и открыл общедоступную библиотеку почти на четыре тысячи томов. В 1908 году в его семье родился мальчик, которого назвали Иваном. Ему было суждено совершить выдающиеся научные открытия и стать одним из основоположников отечественной фантастики. Дом на Андреевской улице, где прошло детство будущего ученого и писателя, не уцелел, но сохранилась его фотография. Ее можно увидеть в небольшом музее Ивана Ефремова, действующем в Вырицкой поселковой библиотеке, носящей его имя. На архивных фото - виды Вырицы того времени: живописная Княжеская долина и Княжеский мост, железнодорожный вокзал, нарядные дачи. И резким контрастом выглядят рядом с ними снимки сороковых годов прошлого века - безжизненная пустыня Гоби, лишенные растительности горы, археологические раскопки, которые вели экспедиции, возглавляемые Иваном Ефремовым. Палеонтолог и геолог с мировым именем, он не был кабинетным ученым и провел в путешествиях большую часть своей жизни. В музее хранятся его походный чемодан и пара изношенных кирзовых сапог. В этих сапогах Ефремов прошел «Дорогу ветров» - древний караванный путь по пустыне Гоби. Его экспедиция именно здесь обнаружила скелеты и кости огромных динозавров и хищных ящеров - свидетелей далеких геологических эпох. Несколько сезонов длилась большая гобийская экспедиция. В экспозиции музея - книга Ефремова «Дорога ветров», в которой он рассказывает о походной жизни. Иван Ефремов собирал не только кости ископаемых, но и редкие минералы. Его геологическая коллекция тоже представлена в музее. Когда экспедиция закончилась, ящики с бесценными для науки останками древних животных заняли несколько железнодорожных вагонов. В маленьком музее в Вырице выставлены лишь фотографии восстановленных в натуральную величину многометровых скелетов ископаемых динозавров. А подлинники хранятся в московском Палеонтологическом музее имени Ю. А. Орлова. Возможно, именно во время монгольской экспедиции зародились замыслы его романов-предвидений - «Туманность Андромеды», «Сердце Змеи», «Лезвие бритвы», «Час Быка». Эти книги, переведенные на многие языки мира, тоже часть музейной экспозиции. Жаль, что творчество Ивана Ефремова современному читателю мало известно. А между тем его книги с годами становятся все более актуальными - ведь писал их не просто литератор, а глубоко мыслящий, сумевший заглянуть в будущее выдающийся ученый. Поэтому знакомство с музеем в Вырице это еще и повод прикоснуться как к невероятно интересному и загадочному пласту мировой науки, так и к сочинениям самого писателя-гуманиста. Его именем названы несколько классов доисторических животных; минерал «ефремовит»; астероид Главного пояса астероидов Солнечной системы «Ефремиана». Вот только достойного памятника Ивану Ефремову до сих пор нет. И музей при библиотеке, созданный стараниями энтузиастов - почитателей его творчества, ютится в совсем маленьком помещении и не имеет возможности расширить свою экспозицию. Но хочется надеяться, что мир, как говорится, не без добрых людей. В современной Вырице есть подобные примеры. Так, старинную деревянную церковь Казанской Божией Матери полностью восстановил Сергей Васильев - местный предприниматель и меценат, так же, как и Иван Ефремов, уроженец Вырицы. #история #литература #наследие (с) СПб ведомости
Лена М.: Боркин Л.Я. Защита Ивана Ефремова, палеонтолога и писателя-фантаста (1974) // Историко-биологические исследования, 2016, том 8, №1, с. 94-120. В конце января 1974 г. оргкомитет XX сессии Всесоюзного палеонтологического общества (Ленинград), посвящённой проблемам тафономии и памяти её основателя профессора И.А. Ефремова (1907–1972), был извещён о запрете упоминать имя этого известного палеонтолога и писателя-фантаста. Доклады памяти И.А. Ефремова, подготовленные ленинградскими палеонтологами М.В. Куликовым (1913–1985) и Л.И. Хозацким (1913–1992), были отменены. Кратко изложена биография И.А. Ефремова. Тучи над писателем стали сгущаться после публикации его романа-антиутопии «Час Быка» (1968, 1970), который вызвал серьёзную озабоченность в ЦК КПСС и КГБ. Через месяц после смерти писателя (1972) в его квартире был произведён обыск. Неожиданный запрет на имя И.А. Ефремова на XX сессии ВПО, по-видимому, был следствием общей нездоровой атмосферы, сложившейся вокруг писателя и учёного в начале 1970-х годов, хотя конкретные причины и инициаторы запрета остаются неизвестными. В статье впервые публикуются документы, раскрывающие протестные письма учёных Москвы и Ленинграда в ЦК КПСС, снятые тогда цензурой тезисы докладов об И.А. Ефремове, а также письма вдовы И.А. Ефремова к Л.И. Хозацкому. Ключевые слова: Всесоюзное палеонтологическое общество, И.А. Ефремов, М.В. Куликов, Л.И. Хозацкий, идеология, научная фантастика, палеонтология, протесты, советская наука с. 111-112: Приложение 1. Снятые цензурой тезисы доклада Л.И. Хозацкого для XX сессии Всесоюзного палеонтологического общества [46. Приводимые ниже документы хранятся в личном архиве Л.И. Хозацкого (отделение герпетологии ЗИН РАН). Везде соблюдены особенности написания оригинала, включая пунктуацию и подчёркивания слов в тексте. Сопоставление текстов показывает, что тезисы предполагаемых докладов были использованы при составлении письма в ЦК КПСС.] Выдающийся ученый и писатель И.А. Ефремов [47. Неподписанный второй (под копирку, судя по качеству) экземпляр машинописного текста.] с. 112-113: Приложение 2. Снятые цензурой тезисы доклада А.К. Рождественского [49. Рождественский Анатолий Константинович (1920–1983) — советский палеонтолог, работал в Палеонтологическом институте АН СССР, специалист по динозаврам, проводил полевые исследования в Центральной Азии (в том числе в Монголии и Китае), автор известной книги «На поиски динозавров в Гоби» (1954), которая неоднократно переиздавалась на разных языках.] и Л.И. Хозацкого для «Ежегодника Всесоюзного палеонтологического общества» об И.А. Ефремове Выдающийся исследователь древних фаун позвоночных [50. Неподписанный первый экземпляр машинописного текста на 2,5 страницах. Текст предназначался для публикации в «Ежегоднике Всесоюзного палеонтологического общества» (том XIX), но был снят цензурой (см. выше письмо М.В. Куликова и Л.И. Хозацкого в ЦК КПСС, пункт 6).] с. 114-116: Приложение 3. Письма Т.И. Ефремовой Л.И. Хозацкому. - 21 ноября 1973 г., Москва. - 28 января 1974 г., Москва. - [Первая половина апреля 1976 г.], Москва. Лев Яковлевич Боркин - кандидат биологических наук, снс, Зоологический институт РАН, председатель Правления Санкт-Петербургского союза ученых.
Лена М.: Елена Воронина, Элла Матонина. Рапсодия для Таис // Студенческий меридиан, 2007, №7, с. 42-47. Елена Воронина, Элла Матонина. Рапсодия для Таис // Студенческий меридиан, 2007, №8, с. 58-61. http://www.fantlab.ru/blogarticle59383 Публикация, посвященная 100-летию со дня рождения всемирно известного фантаста Ивана Антоновича Ефремова. Фрагменты из художественно-эпистолярной композиции "Рапсодия для Таис". В истории журнала «Студенческий меридиан» много ярких страниц. Одна из них связана с именем знаменитого русского писателя Ивана Ефремова. Журналисты Елена Воронина и Элла Матонина подготовили материал «Рапсодия для Таис». Фрагментами из той художественно-эпистолярной композиции мы начинаем публикации, посвященные 100-летию со дня рождения всемирно известного фантаста Ивана Антоновича Ефремова. Благодарим Таисию Иосифовну Ефремову за предоставление материалов из архива писателя. (с) Студенческий меридиан
Лена М.: Крылова М.Н. Боязнь описания будущего в современной фантастической литературе // Stephanos, 2019, №1(33), с. 53-60. В статье предпринимается попытка доказать существование в современной фантастической литературе тенденции не изображать ближайшее будущее (время через 10–50 лет). Стремительное развитие технологий в современном обществе создало условия, в которых предсказания относительно нашего времени, сделанные писателями-фантастами в течение последних двух-трех десятилетий, не имели шанса сбыться. Фантастам не удается предугадать практически ничего, что создает для них ситуацию психологического дискомфорта и побуждает их искать выход из данной ситуации. Таких выходов писателями обнаружено два: во-первых, можно описывать миры, отодвинутые от настоящего на несколько столетий, и в этих описаниях давать волю фантазии; во-вторых, можно помещать в фантастические обстоятельства современный мир, и тогда фантазировать насчет технологий будущего вообще нет необходимости. В результате стремительного технологического развития современная фантастика оказалась лишенной такого интересного своего сегмента, как произведения о ближайшем будущем. Ключевые слова: фантастическая литература, писатель-фантаст, фантастика, будущее, технологии, предсказания Мария Николаевна Крылова - кандидат филологических наук, доцент, кафедра гуманитарных дисциплин и иностранных языков, Азово-Черноморский инженерный институт, Донской государственный аграрный университет. Ковтун Е.Н. Социология фантастики: наблюдения в рамках фантастоведческих курсов в МГУ имени М.В. Ломоносова // Stephanos, 2019, №1(33), с. 78-92. В статье суммируются и обобщаются статистические данные, собранные автором в процессе чтения в 2013–2017 гг. в МГУ имени М.В. Ломоносова межфакультетских курсов фантастоведческой проблематики. Приводятся результаты опросов слушателей курсов по широкому кругу тем, связанных с восприятием, интерпретацией и оценкой ими отечественной и мировой фантастической литературы. Анализ приведенных сведений позволяет сформулировать ряд выводов относительно читательских ожиданий и предпочтений студентов МГУ в сфере фантастики. Ключевые слова: литературная фантастика, фантастоведение, межфакультетские курсы МГУ имени М.В. Ломоносова Елена Николаевна Ковтун - доктор филологических наук, профессор, филологический факультет, директор Института русского языка и культуры, МГУ имени М.В. Ломоносова.
Лена М.: Борисенко Т.В., Губайдуллина М.С. Фантазийная картина мира в произведениях жанра фэнтези // Вестник Челябинского государственного университета. Филологические науки. Вып. 115, 2019, №1(423), с. 37-42. В статье рассматривается фантазийная картина мира как ключевое понятие к интерпретации художественного мира произведений жанра фэнтези и фантастики. Проанализированы способы вербализации концепта «Магия» — одного из ключевых для фэнтези концептов. Также упомянут концепт «Изобретение», присущий фантастическим произведениям. В качестве примера используются повести Т.С. Левановой «Сквозняки. Первая миссия» и «Сквозняки. Повелитель иллюзий». Ключевые слова: фантазия, фантазийность, фантазийная картина мира, фантастика, фэнтези, концепт «Магия», концепт «Изобретение» с. 37: В основе любого художественного произведения всегда лежит вымысел, фантазия. Согласно философскому словарю, фантазия — это «воображение, характеризующееся особой силой, яркостью и необычностью создаваемых представлений и образов» [Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001, с. 594]. Ее главной особенностью можно назвать крайнюю отстраненность от условий окружающей действительности. Возникновение фантазийных образов в сознании человека связывают с проявленным по каким-либо причинам интересом к тому или иному объекту или действию. Можно выделить два типа фантазии: пассивную и активную. Первая характеризуется бессознательным созданием образов, когда «я» индивида предстает в роли наблюдателя (например, сны). При активной фантазии человек управляет создаваемыми в воображении образами, выбирая необходимую на данном этапе ассоциацию. Эти два типа фантазии взаимно дополняют друг друга, и пассивная фантазия может стать основой для активной. Во время бодрствования автора фантазия участвует в создании художественных текстов. Она снабжает его набором невероятных образов и их сочетаний. При этом эстетическое чувство и художественный замысел позволяют собрать их в единое целое. То есть фантазия создает художественность произведения и определяет художественные качества такого текста. с. 38: Мы рассматриваем фантазийную картину мира как «целостный образ художественного мира произведения, который является результатом духовной активности писателя» [Печагина Т.В. Концепт магия в русском детском фэнтези // Вестник Челябинского государственного университета. Серия Филология. Искусствоведение. Вып. 98, 2015, № 27(382), с. 26-29]. Она представлена элементами, которые отражают вымышленную, несуществующую реальность. К ним относятся и фантастические, сказочные, чудесные, мифологические компоненты, которые являются неотъемлемым атрибутом произведений фэнтези и фантастики. Проведем анализ элементов фантазийной картины мира двух повестей Т.С. Левановой «Сквозняки. Первая миссия» и «Сквозняки. Повелитель иллюзий». Творчество писательницы интересно тем, что в ее произведениях встречаются признаки жанра фэнтези и фантастики. Автор отправляет главную героиню в путешествия по мирам (что является одной из распространенных тем фантастики) с помощью магии (фэнтези). И если первый мир, в который попадает главная героиня цикла повестей Маша Некрасова, наполнен магией и волшебством, то уже во втором мире волшебство и научные фантастические достижения находятся в тесной взаимосвязи друг с другом. Фантазийную картину мира возможно исследовать путем рассмотрения концептов, входящих в нее. Вслед за С.Г. Воркачевым мы понимаем концепт как «культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом своих языковых реализаций, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму» [Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002, с. 79-95]. Один из ключевых концептов жанра фэнтези — концепт «Магия». Он реализуется посредством лексем и лексических единиц, связанных с чудесами, волшебством. Среди них лексемы, обозначающие магических существ (животных), волшебные растения и предметы, зелья, самих волшебников, волшебные действия и др. с. 41: Особое сочетание элементов, присущих жанрам фэнтези и фантастики в повести «Сквозняки. Повелитель иллюзий», позволяет рассмотреть фантазийную картину мира автора посредством концепта «Изобретение», присущего фантастическим произведениям. Этот концепт вербализуется с помощью лексических единиц, обозначающих созданные персонажами технические устройства, элементы этих устройств, вещества. В исследуемой повести герои используют классические для фантастического произведения изобретения — телепортер, летающая тарелка. Автор вводит новый предмет — Шлем лабиринта иллюзий. Каждый, кто его надевал, мог в своем воображении исполнить все свои заветные мечты. Но шлем был недоработан и все, кто им пользовался, превращались в задумчивых (продолжали верить, что тот иллюзионный мир реален). Итак, фантазия определяет художественные свойства произведения, а исследование фантазийной картины мира автора позволяет раскрыть многие аспекты художественного мира писателя. Фантазийная картина мира Т.С. Левановой обладает следующими особенностями. Нередко наблюдается тесное сплетение фантастических и фэнтезийных элементов. Также автор стремится наделять обыденные предметы, существа, действия необычными магическими свойствами. Отсюда лексемы, значение которых не связано с магией, становятся вербализаторами концепта «Магия». Также обнаружена большая группа волшебных и фантастических единиц, при создании которых использованы сочетания свойств нескольких объектов: растений и животных, людей и животных, растений и мифологических существ. Т.С. Леванова редко использует существующие мифологические образы. Концепция Великой Спирали дает хороший потенциал для описания разнообразных фантастических и фэнтезийных миров в рамках повествования и, соответственно, для расширения границ фантазийной картины мира писателя. Борисенко Татьяна Владимировна - кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры теоретического и прикладного языкознания, Челябинский государственный университет, Челябинск Губайдуллина Майя Сахибовна - кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук, Южно-Уральский государственный медицинский университет, Челябинск
Лена М.: Елена Хаецкая. Утоление голода. Записки из страны Нигде. 15 марта 2019 года Когда-то я говорила о том, что фэнтези стала для меня «территорией свободы». Литературным пространством, где не требовалось ни следовать принципам социалистического реализма, ни писать непременно о том, что «сам знаешь и пережил», т.е. создавать произведения на основе личного жизненного опыта. Понятно, что жизненный опыт у меня был довольно ограниченным (да и сейчас, в общем, он не включает в себя многие необходимые пирату/индейцу/космическому волку и т.п. вещи, например, я ни разу не летала в космос и не застрелила ни одного человека из базуки, хотя, возможно, мне и хотелось… господи, да я даже не курю!). Социалистический реализм тоже большого простора для воображения не предоставлял. Соцреализм последних лет брежневской эпохи не устраивал меня в первую очередь тем, что и сами персонажи превратились в маленьких людей с крошечными жизненными целями, и ставки у этих людей тоже были крошечные. Совсем как перспектива моего тогдашнего гипотетического карьерного роста: от корреспондента заводской газеты я могла бы в идеале дорасти, лет за двадцать, до редактора этой газеты, от ставки в сто рублей – до ставки в сто шестьдесят. И если с «карьерой» я смирилась заранее, то хотя бы в литературе хотелось чего-то более яркого. Поэтому, в общем, с фэнтези так все и получилось. Это как взять и вместо черно-белого телевизора поставить в доме цветной. Только хороший, с естественными цветами. Ставки в фэнтези были – волшебные королевства и господство над миром, не меньше, персонажи были огромные, Черные Властелины и Белые Демиурги, короче, раззудись, плечо. В моем случае эта перемена произошла внезапно, в единое мгновение. Фактически фэнтези свалилась мне как снег на голову. И несколько лет я не читала ничего, кроме фэнтези. Забыты остались Тургенев с Толстым, Диккенс с Виктором Гюго. Только Желязны, Урсула Ле Гуин, Кэтрин Куртц, Роберт Говард, Сапковский, Сальваторе… А, и «Дюна», Дюна была озарением… Жуткая бумага, жуткие опечатки, жуткие переводы, жуткие обложки. При том я довольно чувствительна к стилю. Когда-то не смогла читать Скотта Фицджеральда, потому что роман был, на мой взгляд, плохо переведен. И вот в какой-то момент весь мой снобизм рассыпался в прах, я глотала том за томом не просто плохо переведенных текстов – они были чудовищны. Но слов как таковых, фраз, материи языка – ничего этого в книгах я не воспринимала; мозг сразу, минуя стиль, «рисовал» картинки невероятной яркости, красоты, необычности. Что это было вообще, а? И добро бы со мной одной – нет ведь, безумие охватило огромное количество людей. Ладно – «Властелин колец», там профессиональные переводчики работали, а некоторые тома вообще выходили еще после прочтения их профессиональными корректорами старой закалки. В переводах «Властелина колец» нет всей этой самодеятельности, которая навсегда закрыла путь, скажем, нормально переведенному «Эмберу». Не будет профессиональных переводов «Эмбера» на русский язык – никогда. Смысла нет. Для создания качественного перевода требуется качественный профессиональный переводчик, а потом еще – такого же уровня редактор. Вообще-то люди такого уровня стоят дорого. И зачем платить кому-то «лишние деньги» – когда есть несколько готовых переводов, да, паршивых, но читателю-то большего и не требуется. Эстеты будут читать по-английски, а остальные обойдутся имеющимся переводами. Лично для меня вообще существует только старое кишиневское издание «Эмбера», где перевод анонимный (очевидно, чья-то фанатская работа, приглаженная энтузиастом из издательства). Я давно эту книгу не перечитывала – боюсь. Пусть в памяти останется лучшее. Лет через десять, наверное, наваждение окончательно схлынуло. Я перечитала «новыми глазами» все то, над чем грезила и чахла. Мамадорогая, это кто же меня заколдовал? Как я, с моим-то высочайшим литературным вкусом (и прочее, и прочее, все мои юношеские иллюзии на свой счет…) – как я могла взахлеб читать и - перечитывать -подобные тексты? Как подобные тексты ухитрились вызывать у меня такие бури эмоций? У меня есть гипотеза. Она, видимо, антинаучная. Пойду сейчас покормлю моего фамильяра, подложу полешко в волшебный огонь, горящий под волшебным котлом, и выскажу. Я думаю, на протяжении многих лет художественная литература обслуживала только одну часть нашего мозга. И топталась там так долго, что в этой части мозга образовалась мозоль. Мы сами не подозревали о том, что у нас в мозгу имеются еще такие части, ответственные за восприятие художественного вымысла (литературы и кино), о которых мы даже не подозревали. По этим частям мозга еще не ступала нога человека. Причем в том, что касается научной фантастики, все не так. Там вовсю ступала нога человека – учителя физики, химии и биологии (лично меня эти люди угнетали, т.к. заставляли изучать нечто, для меня неинтересное), а также писатели-фантасты, которые повторяли то же самое, что и учителя, но в «увлекательной» форме. А вот вкусовые рецепторы, нацеленные на башни Аренджуна и кабаки Шадизара, оставались нетронутыми. И мы даже не знали, что у нас подобные рецепторы вообще есть! Внезапно этим рецепторам одним махом сгрузили, можно сказать, несколько вагонов питательного корма! Рецепторы ожили и принялись деятельно поглощать все без разбора. Отключилось критическое мышление, вырубились все остальные рецепторы, в частности, те, которые насыщались лакомыми стилистическими оборотами, безупречной точностью речи, меткими метафорами и вообще всеми необъятными и прекрасными возможностями русского языка. Все это как будто грохнулось в обморок и залегло в кому. Когда наступило насыщение, некоторые из прежних рецепторов наконец очнулись и зашевелились. Лично у меня пошел резкий откат к русской классике. После этого я разделила любимые фэнтези-произведения (которым благодарна до сих пор) на две категории: хорошо переведенные (например, сага о короле Артуре Мэри Стюарт, Земноморье Урсулы Ле Гуин) – их я не боюсь перечитывать, и те, которые переведены, скажем так, сомнительно. Их предпочитаю не перечитывать, а хранить в сердце. (Однако никогда не говорю «никогда».) (с) Питерbook
Лена М.: Е.А. Погорелая. «Тобол» vs «Игра престолов». Когнитивная метафорика современного исторического романа // Вопросы литературы, 2018, №6, с. 34-49. В статье идет речь о трансформации жанра исторического романа применительно к современности. В последние годы исторический роман становится все более метафоричен, если не сказать фантазиен. Автор статьи исследует метафорику саги Мартина и двухтомника Иванова «Тобол», выявляя их общие признаки, способные повлиять на дальнейшее развитие исторического романного жанра. Ключевые слова: А. Иванов, Дж. Р. Р. Мартин, исторический роман, фэнтези, роман-метафора с. 35: Как известно, лучшее определение "Тоболу" А. Иванова дал сам А. Иванов, сравнив двухтомник с пятикнижием Дж. Мартина и заметив, что «"Тобол" и "Игра престолов" созданы по одной и той же культурной технологии: это произведения постмодерна в его "демократичнском", игровом изводе» [Пульсон Клариса. Полцарства за Тобол. Алексей Иванов написал русский роман по технологии "Игры престолов"// Российская газета, 2018, №61 (7524) от 22 февраля]. С тех пор Иванова и Мартина не сравнивал только ленивый. с. 35: Есть и еще одна «общая точка», объединяющая культовый цикл Дж. Мартина с гораздо менее культовым, но безукоризненно сделанным ивановским «Тоболом». Оба они, рассказывая как будто бы о далеком, а то и вовсе фантастическом Средневековье <...>, рассказывают одновременно и о сегодняшнем дне. с. 46: По Иванову, Тобол есть ключ к пониманию России. Более, чем география, тут важна фонетика: «Тобол» — это и пространство, и эхо освоения Сибири, в передаче Иванова выглядящее как колонизаторство... «То — бол» слышится как «то — боль»; «Боль! Боль! Боль!» — выкрикивают пленные остячки Айкони и Хомани в момент окончательного крушения надежд, сломленные своими «колонизаторами». Сибирь — боль России, история Тобола — напоминание о ней. Таким образом, не проводя с современностью паралеллей сюжетных, Иванов настойчиво облекает её в метафоры - пусть не буквальные, но узнаваемые и "познавательные". По-видимому, это путь романа-метафоры, для современной культуры проложенный Дж. Мартином, в русской литературе ещё только-только начинает своё движение, но в его перспективности уже можно не сомневаться. Погорелая Елена Алексеевна - кандидат филологических наук, Российский государственный гуманитарный университет, литературный критик, редактор отдела современной литературы журнала «Вопросы литературы».
Лена М.: Парадигмы переходности и образы фантастического мира в художественном пространстве XIX-XX вв. Коллективная монография Оформление обложки Ольги Наумчик Нижний Новгород: Издательство Нижегородского госуниверситета, 2019. 463 с. Обл. 60Х84/16 500 экз. 5-91326-477-0 В коллективной монографии проблема национальных кодов получает свое освещение как в синхроническом, так и в диахроническом аспекте. Материалы монографии отражают современный уровень исследований европейской литературы и культуры XIX-XXI вв. Авторы коллективного труда предлагают новые исследовательские стратегии для изучения парадигмы переходности, жанровых моделей фэнтези и образов фантастического мира в современном художественном пространстве. Подготовленный кафедрой зарубежной литературы ННГУ коллективный труд представляет несомненный научный интерес для филологов, культурологов, студентов, аспирантов и всех, кто интересуется развитием европейской словесности. с. 3: Коллективная монография «Парадигмы переходности и образы фанта-стического мира в художественном пространстве XIX–ХХI вв.» продолжает серию изданий, посвященных комплексному изучению национально-культурных кодов русской и западноевропейской ментальности и хорошо известных филологам, а также специалистам в различных отраслях гума-нитаристики под общим названием «Национальные коды в европейской литературе XIX–XXI вв.». Начиная с 2013 года, вышло в свет три коллективных труда: «Национальные коды в европейской литературе ХIХ–XXI веков» (2016), «Национальные коды европейской литературы в контексте исторической эпохи» (2017), «Национальные коды европейской литерату-ры в диахроническом аспекте: античность – современность» (2018). Коллективная монография включает материалы исследований, представлен-ных на международной научной конференции: «Национальные коды в языке и литературе», прошедшей в 2018 году в Институте филологии и журналистики Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского, а также на состоявшемся в рамках конференции круглом столе «Парадигмы переходности и художественный мир фэнтези», подготовленном научно-исследовательской лабораторией «Изучение национально-культурных кодов русской идентичности в контексте европейской ментальности на рубеже XX–XXI веков» Института филологии и журналистики ННГУ совместо с Отделом теории и Отделом литератур Европы и Америки новейшего времени ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. Материал коллективной монографии определяется глобальной темой «Национальные коды воображаемого и грани фантастического». Настоящая монография даёт заявленной проблеме всестороннее комплексное филологическое освещение, что особенно актуально в эпоху глобализации. Проблема национальной идентичности в европейском социо-культурном пространстве приобретает особую остроту в конце ХХ – начале ХХI вв., а изучение её превращается в одно из магистральных направ-лений социально-гуманитарных наук. Исследование национальной идентичности включается в широкий социокультурный контекст: специфика культурного мира, менталитета, национальной идеи, культурных норм и традиций. ПРЕДИСЛОВИЕ (Т.А. Шарыпина, Нижний Новгород; М.Ф. Надъярных, Москва) 3 ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА ФИЛОСОФИИ СОЗНАНИЯ И СКАЗОЧНОЕ, МИСТИЧЕСКОЕ, ФАНТАСТИЧЕСКОЕ В КОНТЕКСТЕ РАЗЛИЧНЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ЭПОХ 1.1. Фантастическое в сновидениях античности: эпос и трагедия (Т.В. Теперик, Москва) 13 1.2. О древнегреческих истоках французских библейских выражений, содержащих лексемы coeur и poitrine (А.В. Верещагина, Москва) 20 1.3. «Пентамерон» («Сказка сказок») Джамбаттисты Базиле: у истоков итальянской литературной сказки (И.К. Полуяхтова, Нижний Новгород) 28 1.4. Небесное царство Лапута: боль знаний и ускользающее могущество (Л.А. Борис, Москва) 36 1.5. Проблема фантастического в английской эстетике XVIII века (И.Б. Казакова, Самара) 45 1.6. Оптические игрушки XIX века и пьеса Д.М. Барри «Питер Пэн» (М.И. Иванкива, Санкт-Петербург) 52 1.7. Диалог романтизма и реализма в американской литературе ру-бежа XIX–XX веков: мистическое и фантастическое в творчестве Эдит Уортон (М.П. Кизима, Москва) 57 1.8. Тайна мертвой княгини: об одном «русском» сюжете в британской готической новеллистике (А.А. Липинская, Санкт-Петербург) 68 1.9. Историческое, политическое, фантастическое и дьявольское начало в романе Оноре де Бальзака «Шагреневая кожа» (Е.Э. Овчарова, Санкт-Петербург) 74 1.10. Бинарные оппозиции в сборнике «Tales of soldiers and civilians» Амброза Бирса (В.М. Деменюк, Нижний Новгород) 84 1.11. Рецепция поэзии Байрона в английской литературе XX века: воображаемое и реальное (М.С. Слоистова, Москва) 90 1.12. Диккенсовская традиция в романе Т. Пратчетта «Финт» (О.А. Королева, Нижний Новгород) 96 1.13. Рембрандт – реалист или визионер? Суждения И. Тэна, Э. Фро-мантена, Э. Верхарна (С.С. Акимов, Нижний Новгород) 103 1.14. Сказочный вымысел и текстообразующие функции концепта 'ЧУДО' (В.В. Карпова, Вологда) 110 ГЛАВА 2. ОБРАЗЫ ФАНТАСТИЧЕСКОГО МИРА И ПОИСКИ ГРАНИЦ МЕЖДУ ТЕКСТОМ И РЕАЛЬНОСТЬЮ В НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ XIX–ХХI ВВ. 2.1. Функции карнавального костюма в произведениях австрийских прозаиков: разрушение мистики (Г.А. Лошакова, Ульяновск) 120 2.2. Ницшевский код в эссе Гуго фон Гофмансталя «Дневник Марии Башкирцевой» (Ю.Л. Цветков, Иваново) 126 2.3. Специфика пространства и времени в немецкой философско-мифологической трагедии XIX в. (М.К. Меньщикова, Нижний Новгород) 133 2.4. Архетип «Голубого цветка» как национальный код и мифиче-ский символ в европейской культуре (А.С. Маркова, Г.И. Мамукина, Москва) 140 2.5. Фантастический образ Праги в романе Густава Майринка «Вальпургиева ночь» в зеркале перевода на русский язык (Е.А. Сакулина, Нижний Новгород) 143 2.6. Специфика соотношения категорий реального и ирреального в повести Г.Гессе «Путешествие к земле Востока» (Л.А. Мельникова, Балашов) 151 2.7. Фантастическая реальность и её автор в «книгах о книгах» немецкого фэнтези (Е.А. Иванова, Саратов) 155 2.8. «Мистическая глубина» в пьесе А. Хиллинг «Звезды» (Е.Г. Нефедова, Нижний Новгород) 163 2.9. Национальные инварианты сюжета о Медее (К. Вольф, Ж. Ануй, Л. Годе, В. Клименко) (О.И. Савиных, Нижний Новгород) 168 2.10. Мифическое и фантастическое в литературе Восточной Германии на переломе эпох (Т.А. Шарыпина, Нижний Новгород) 174 ГЛАВА 3. КАТЕГОРИИ МИСТИЧЕСКОГО И ФАНТАСТИЧЕСКОГО В КОНТЕКСТЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ XX–XXI ВВ. 3.1. Научно-фантастические изобретения в романе Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» в контексте ренессансного типа мышления (А.В. Григоровская, Тюмень) 186 3.2. Новейшая испанская проза: в поисках идентичности (Л.Г. Хорева, Москва) 193 3.3. Семантика контекстного образа сороконожки в романе Х. Кортасара «Счастливчики» (К.М. Харланова, Москва) 198 3.4. Черты магического реализма в романах Роландо Инохосы (М.И. Баранова, Нижний Новгород) 207 3.5. Специфика сказки эпохи постмодернизма (на примере произведения Стеллы Даффи «Сказки для парочек») (Ю.Г. Ремаева, Нижний Новгород) 214 3.6. Сказочные коды и их модификации в авторских повестях о гномах (О.В. Тихонова, Воронеж) 221 3.7. Фантастические миры Филипа К. Дика (О.Ю. Анцыферова, Санкт-Петербург) 227 3.8. Столкновение Востока и Запада в романе Д. Симмонса «Песнь Кали» (Е.А. Куликов, Нижний Новгород) 233 3.9. Стихотворение Джона Донна "Song" в сюжете фэнтезийного романа «Звёздная пыль» Нила Геймана (А.Л. Комисарова, Нижний Новгород) 243 3.10. Рецепция «чудесного» в романе Кэтрин Уэбб «Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли» (А.Н. Кузнецова, Уфа) 248 3.11. Национальное и художественное своеобразие «Элегий к Люксембургу» Ж. Соррента (Е.В. Казакова, Нижний Новгород) 255 ГЛАВА 4. КАТЕГОРИЯ ВООБРАЖЕНИЯ И ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ДОПУЩЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ ХIХ–XXI ВВ. 4.1. Необычные поступки героев альманаха «Физиология Петербурга» (Т.В. Швецова, Архангельск) 263 4.2. Особенности перевода стихотворения А.С. Пушкина «Пророк» на итальянский язык (А.Н. Ушакова, Нижний Новгород) 269 4.3. Иррациональное и мистическое в творчестве М.Ю. Лермонтова (проблема разграничения) (И.С. Юхнова, Нижний Новгород) 275 4.4. Антиномия «механика – магия» (Д.С. Мережковский и А. Бергсон) (Е.А. Осьминина, Москва) 282 4.5. Семантика и метафизика сновидений в творчестве Д.С. Мережковского (1890-1910) (А.В. Дехтяренок, Петрозаводск) 289 4.6. «Лунная» тематика в детских произведениях 1950-1960-х годов: сценарий Н. Эрдмана и В. Морозова «Путешествие на Луну» и роман-сказка Н. Носова «Незнайка на Луне» (Д.В. Кобленкова, Москва) 300 4.7. Образы вымышленного пространства в романе Е. Лукина «Алая аура протопарторга» (О.О. Путило, Волгоград) 310 4.8. Фантасмагорическое в трилогии Сухбата Афлатуни «Поклонение волхвов» (А.В. Емелина, Нижний Новгород) 316 4.9. Формирования фантомной реальности путем жанровой мутации в романе Захара Прилепина «Черная обезьяна» (Н.Л. Самосюк, Санкт-Петербург) 322 4.10. Трансформация классического немецкого фольклора в романе Гузель Яхиной «Дети мои» (И.Л. Багратион-Мухранели, Москва) 327 4.11. Волшебные сказки Н.В. Коляды в контексте творчества драматурга (Е.И. Канарская, Нижний Новгород) 333 4.12. Language school и поэзия Ники Скандиаки: влияние и трансформация (А.А. Родионова, Нижний Новгород) 342 4.13. Фантазии на темы постсоветской истории в современной прозе (Э.Э. Новинский, Москва) 349 ГЛАВА 5. ПАРАДИГМЫ ПЕРЕХОДНОСТИ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ФЭНТЕЗИ 5.1. Пространственно-временные модели фэнтези (О.С. Наумчик, Нижний Новгород) 356 5.2. Особенности фантастического в творчестве немецкого писателя Оскара Паниццы (Т.В. Кудрявцева, Москва) 363 5.3. Литература фэнтези: эхо символизма? (И.Ю. Гаврикова, Брауншвайг, Германия) 370 5.4. Утопия и антиутопия в немецкоязычной художественной литературе XX века (П.Ф. Иванов, Сочи) 381 5.5. Хмель, сон и явь: "педагогическая фантастика" середины XIX века (А.А. Никодимова, А.Ю. Сорочан, Тверь) 387 5.6. Жанровая модель фэнтези: возможный подход к проблеме (Т.И. Хоруженко, Екатеринбург) 392 5.7. Структурная роль космогонического и эсхатологического мотива в литературе фэнтези (Е.А. Нестерова, Москва) 397 5.8. Специфика создания фантастической реальности как отражение авторского идиостиля (на материале произведений А. Нортон) (Е.В. Медведева, Кемерово) 403 5.9. Трансформация мифологического пути героя в произведениях Урсулы ле Гуин (К.В. Суркова, Нижний Новгород) 410 5.10. Трехчастная система (музыка, слово и тишина) в поэтике Патрика Ротфусса (О.А. Лисенкова, Нижний Новгород) 419 5.11. Жанровое своеобразие фантастической прозы Е. Лукина (О.О. Путило, Волгоград) 427 5.12. Диалог виртуальных миров: средства конструирования пространства-времени художественного текста (А.В. Бочарова, Москва) 436 5.13. Фантастическое в литературной философии Х.Л. Борхеса (М.Ф. Надъярных, Москва) 443 Сведения об авторах 453
Лена М.: Андреев А.А. Паранаука как новый стиль в русской научно-художественной литературе // Вестник славянских культур, 2019, том 51, №1, с. 75-80. В статье проводится сравнительный анализ паранауки и стилей русской научно-художественной литературы. Выявляются творческие основания сюжетной взаимосвязи паранауки с такими стилями, как научная фантастика и фолк-хистори. Определяются художественные сходства и различия паранауки с данными стилями. Сравнительный анализ показывает, что паранаука способна выступать в качестве нового стиля в русской научно-художественной литературе и является новой художественной формой выражения творческих идей в современном искусстве. Паранаучное творчество имеет определенные основания, позволяющие выступать в роли нового направления в современном художественном творчестве. Данные основания прослеживаются в содержательном и сюжетном соответствии паранаучных учений, произведений научной фантастики и фолк-хистори. Проявляется это в одинаковых художественных приемах воспроизведения сюжета, способах исполнения основных идей и методах создания произведения. Выясняется, что паранаука обладает всеми необходимыми содержательными и сюжетными качествами современного художественного творчества. Поэтому паранаука, наряду с научной фантастикой и фолк-хистори, способна выступать в качестве нового направления в современном художественном творчестве и может формировать новые идеи. В этом состоит главная творческая роль паранауки в современном художественном искусстве. Ключевые слова: паранаука, литература, стиль, научно-художественная литература. http://www.fantlab.ru/blogarticle60537 Артем Андреевич Андреев — соискатель, Национальный исследовательский Томский государственный университет.
Лена М.: Косилова Е.В. Социальное конструирование нормы в психиатрии и фантастике // Идеи и идеалы, 2019, том 11, №1, часть 1, с. 34-44. Проблему нормы нельзя считать разрешенной. Особое значение приобретает философское осмысление понятия нормы и ненормальности. Эти два понятия следует обсуждать вместе. Методом исследования послужил анализ нормы и ненормальности в психиатрии и фантастике. В психиатрии фактически имеются только болезни, классификация которых складывалась способом социального конструирования. Представления о норме различны в разных видах психиатрии: в государственной это отсутствие претензий социума к индивиду, в коммерческой – психический комфорт самого пациента, в научной действует статистический критерий. Фантастика – это жанр, в котором норма специально ставится под вопрос. Показано, что статистический критерий не работает для конституирования нормы. Выделяются критерии нормы. Во-первых, норма как возможность коммуникации. Фантастика предлагает для коммуникации ситуации различных культур и различных типов разума. В психиатрической ситуации также возможна коммуникация врача и пациента. Для этого врач должен осторожно и деликатно уловить смещенный вектор смыслов пациента. Он должен относиться к больному как к человеку. Когда больной закрывается, дело врача – осторожно обойти защиту, не нарушая ее. Во-вторых, норма как возможность совместной деятельности. Взаимопонимание героев фантастических произведений возрастает в результате совместной деятельности. Для психического больного важна совместная деятельность с членами семьи и большим социумом в процессе инклюзии. В-третьих, норма как адекватность. Именно адекватный человек имеет гибкий личностный стержень, позволяющий ему открыться новому опыту. Адекватность больного следует постоянно повышать теми же осторожными приемами, что и в коммуникации. Новизна подхода заключается прежде всего в исключении статистического критерия нормы и введении критерия взаимопонимания и взаимодействия. Вводится также понятие адекватности, которое строится на основе отношения к миру, открытости ему и готовности взаимодействовать с ним. Фантастические миры являются моделью ненормальности, а сюжеты фантастических произведений – мысленной лабораторией по осмыслению и преодолению взаимной ненормальности различных культур и разумов. Ключевые слова: норма в психиатрии, ненормальность, ненормальность в фантастике, понимание, коммуникация, деятельность, адекватность. http://www.fantlab.ru/blogarticle60624 Косилова Елена Владимировна - кандидат философских наук, доцент кафедры онтологии и теории познания философского факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.
Лена М.: http://www.fantlab.ru/blogarticle58511 Фантастика в средствах массовой информации. 2019 год
Лена М.: Андрей Щербак-Жуков. Фантастика как приём. Интересно создавать «дополненную реальность». Беседовала Юлия Скрылёва // Литературная газета, 2019, №19 от 15-21 мая, с. 18. Соответствует газетной публикации: http://lgz.ru/article/-19-6690-15-05-2019/fantastika-kak-priyem/ Расширенная версия: http://lgz.ru/pos/fantastika-kak-priem/ с. 18: Фантастика сейчас переживает не лучшие времена. Из неё ушёл средний класс: остались либо лучшие из лучших, либо графоманы...
Лена М.: Артем Зубов. «Разрушить образ фантаста-гадалки». Помогает ли научная фантастика прогрессу: часть первая // Горький, 2019, 13 марта. Уэллс описал в своих романах боевые самолеты и танки, а Жюль Верн — телефон и подводную лодку. Но о чем идет речь — о совпадении или о предсказании? Специально для «Горького» Артем Зубов рассказывает о том, как работает научная фантастика. Сегодня мы публикуем первую часть его статьи. https://gorky.media/context/razrushit-obraz-fantasta-gadalki/ Артем Зубов. «Оптимистичная фантастика». Два лица литературы о будущем: вторая часть разговора о том, как устроена Sci-fi // Горький, 2019, 14 марта. Должна ли научная фантастика заниматься просветительством и какие ценности ей стоит пропагандировать? Мы публикуем вторую часть статьи Артема Зубова о том, как работает научная фантастика. https://gorky.media/context/optimistichnaya-fantastika/ Зубов Артем Александрович - кандидат филологических наук, преподаватель МГУ имени М.В. Ломоносова, кафедра общей теории словесности. Отклик: Андрей Василевский. Периодика // Новый мир, 2019, №5, с. 231-232. http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2019_5/Content/Publication6_7194/Default.aspx
Лена М.: М.В. Бейлин. Мир фантастики и реальность: нанотехнологии будущего в видении писателей-фантастов // Вестник Тверского государственного университета, серия Философия, 2019, №1(47), с. 81-88. В статье на основе ретроспективного анализа научно-технических прогнозов, сформированных в научно-фантастической литературе, сделан вывод о целесообразности использования источников данного жанра для прогнозирования. Показано, что научная фантастика органично комплементарна футурологии и должна применяться в комплексе с последней. Рассмотрены примеры нанотехнологических прогнозов, сделанных в научно-фантастической литературе. Ключевые слова: научная фантастика, нанобудущее, футурология, научно-технические прогнозы, нанотехнологии, конвергирующие технологии. http://www.fantlab.ru/blogarticle61949 Бейлин Михаил Валерьевич - доктор философских наук, профессор кафедры философии и теологии, Белгородский государственный университет
Лена М.: Хоруженко Т.И. Драконы vs технологии: стимпанк в отечественном фэнтези. Стендовый доклад // IХ Международный научный конгресс исследователей мировой литературы и культуры «Мировая литература на перекрестье культур и цивилизаций». Кафедра русской и зарубежной литературы Таврической академии Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского, Симферополь, 2018, 17–21 сентября. Целью статьи является характеристика нового течения в русском фэнтези – стимпанк-фэнтези. В качестве материала для анализа привлекаются романы А.Пехова, С.Логинова, К. Ланцова. Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью жанра фэнтези в его связях со стимпанком. С помощью сопоставительного анализа автор выявляет художественные особенности исследуемых произведений: способы соединения магии и технологии в одном произведении. Автор предлагает выделять два способа бытования миров: параллельное и взаимопроникающее. В первом случае магии и технологии существуют почти независимо друг от друга, во втором – технологии наполняют собой магический мир. В заключении статьи автор приходит к выводу, что стимпанк обогащает мир фэнтези антропоцентрической проблематикой. Ключевые слова: фэнтези; стимпанк; жанр; фантастика с. 1-2: В последние годы в массовой культуре набирает популярность такое явление как стимпанк. Как поясняет Д. Драгунский, «...речь идет о фантазийном высокотехнологичном мире, стилизованном под XIX век, в особенности под викторианскую Англию, – то есть об одном из направлений фантастической литературы и кинематографа. Читателям-зрителям предлагается мир, в котором произошла некая “паровая модернизация” (будто бы современные машины, но без нефти и электричества), а роль компьютеров играют циклопические механические счетные машины». Фэнтези, как жанр достаточно чуткий к масскультовой «моде», постаралось адаптировать этот интерес к технике и пару. Характеристика нового течения, наблюдаемого в отечественном в фэнтези – стипанк-фэнтези – является целью данной статьи. Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью как жанра фэнтези в целом, так и его связей со стимпанком, в частности. с. 3: Несколько текстов, характеризующих данное течение, будут рассмотрены в этой статье. Важно отметить, что первые попытки совместить магический мир (типичный для фэнтези) и технологии наметились еще в начале 2000-х годов в книгах Н. Перумова и С. Лукьяненко. Синтез фэнтези и технологий в современных текстах массовой культуры бывает двух типов. В первом случае авторы рисуют два мира, условно говоря, мир магии и мир высоких технологий, герои оказываются между этими противопоставленными друг другу мирами. Второй тип синтеза – создание техномагических миров. В пространстве подобных текстов техника функционирует благодаря магии (например, гоблины толкают ракету, а демоны ведут самолет). с. 6-7: Таким образом, повесть К. Териной соединяет в себе паровой мир и магический, а стимпанк становится декорацией для развертывания космогонического мифа. Создание продуманных миров – одна из отличительных особенностей фэнтези, которая и позволяет отнести «Ыттыгыргын» к рассматриваемой разновидности жанра. Стимпанк-фэнтези в первую очередь концентрируются на герое-человеке и человеческих качествах у представителей иных рас. Важными становится человечность Далена из «Механического дракона», дружба, делающая из враждебно настроенных эльфа и орка одну команду в произведении «Ловцы удачи», любовь, побеждающая все предрассудки в романе «Имперские ведьмы». В повести «Ыттыгыргын» самопожертвование маленькой девочки Мити, ее наставницы Аяваки и капитана Макинтоша приводит к обновлению целого мира. Можно говорить о формировании устойчивой тенденции к написанию стимпанк-фэнтези, при этом появление технологий (даже основанных на магии) обогащает художественный мир фэнтези и задает ему иное, антропоцентрическое, измерение. Хоруженко Татьяна Игоревна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы, Уральский федеральный университет
Лена М.: Чернышова Т.Л. Понятие альтернативы в современной русской прозе (на примере романов Евгения Водолазкина «Авиатор», «Лавр», Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза») // Вестник Самарского университета. История, педагогика, филология, 2018, том 24, №4, с. 139-143. В данной статье исследуются понятия альтернативы и альтернативной истории в рамках современного литературного процесса на материале романов «Лавр» и «Авиатор» Евгения Водолазкина, «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной. Для более глубокого и разностороннего анализа привлечены работы других писателей: Андрея Геласимова («Рахиль»), Елены Чижовой («Китаист»), Бориса Акунина («Квест»). Альтернативная история рассматривается в широком контексте: не только как жанр научной фантастики, предполагающий вариант развития исторических событий под влиянием ряда обстоятельств, но и как явления выбора, варианта, вариативности, соотносимые по значению с семантикой слова «альтернатива». В исследовании выделены и проанализированы следующие литературные альтернативные модели: альтернативный хронотоп, альтернативный герой, прием альтернативной истории. Альтернативный хронотоп предполагает надстроенную реальность, мир, созданный героем-демиургом внутри общей пространственно-временной конструкции произведения. Создание такого мира связано с ситуацией травмы, попыткой героя защититься от воздействия извне. Двойники героев названы в статье альтернативными персонажами на основании их существования в паре, где каждый участник действия - вариант другого. На примере романа «Авиатор» рассмотрены типы двойничества. Сеть двойников образует систему персонажей. Композиция построена по зеркальному принципу отображения событий. С помощью таких приемов автор создает эффект вневременности и бесконечности. Термином «прием альтернативной истории» в статье обозначен синтез фантастического и документального в романах Евгения Водолазкина. Жанровое своеобразие книг писателя основано на соединении истории и фантастики. В статье также поднимаются проблемы смешения жанров в русской литературе и комплексного подхода к анализу альтернативно-исторической фантастики. Ключевые слова: альтернатива, альтернативная история, хронотоп, двойник, современный русский роман, Водолазкин, Яхина. с. 140-141: Современные русские писатели, подобно классикам, ищут новые формы построения литературного произведения. Отсюда и игровые, порой неожиданные, комбинации, например, в авторских жанровых определениях, отраженных в названиях. В частности, Андрей Геласимов свое произведение озаглавил как «Рахиль: Роман с клеймами», где под клеймами подразумеваются вставные новеллы из жизни второстепенных персонажей. Борис Акунин создал роман-компьютерную игру «Квест». Также авторы соединяют реальные и фантастичес¬кие элементы в квазиисторическом повествовании. Примером такого подхода к темпоральной организации текста могут служить романы Евгения Водолазкина «Авиатор» и «Лавр». Процесс «смешения и смещения различных стилей», таким образом, продолжается весьма активно. По-прежнему возникают альтернативные классическому построению варианты. Целью статьи является исследование альтернативной истории в произведениях авторов современной русской прозы в широком контексте, предполагающем опору на само понятие «альтернатива». Альтернативная история (АИ) как жанр представляет иной, отличный от случившегося вариант развития исторических событий под влиянием ряда обстоятельств. Литературоведческие исследования АИ подчас имеют междисциплинарный характер. Развитие этого жанра рассматривается во взаимосвязи с историческими процессами, социальными установками общества. Анализу АИ посвящены статьи Сергея Соболева («Альтернативная история: пособие для хронохичхайкеров»), Ольги Чигиринской («Фантастика: выбор хронотопа»), Сергея Бережного («Прошлое как учебный полигон. Очерк истории «альтернативной истории»), Бориса Невского («Альтернативно-историческая фантастика»), Павла Виноградова («Марш «попаданцев» или ностальгия по альтернативе»), Дмитрия Дудко («Альтернативная история прошлого и будущего: общественный резонанс»), Вячеслава Рыбакова («То, чего не было, — не забывается») и многих других современных литературоведов и критиков. Возрастающая популярность книг АИ в России подчеркивается практически в каждой исследовательской работе последних двадцати лет. Жанр меняется вместе с интересами и потребностями общества. Например, в статье Сергея Зайкова и Николая Мухортова «История в сослагательном наклонении» 1992 года, где дан перечень тем, актуальных для книг АИ того периода, запретным сюжетом названа победа Германии во Второй мировой войне. Но позже появились произведения и с такой тематикой. К примеру, в романе Елены Чижовой «Китаист» описана жизнь в СССР, потерявшем половину территории во время Второй мировой войны. Точки бифуркации периода ВОВ — теперь распространенное явление для книг АИ. И хотя сама автор определяет жанровую принадлежность произведения так: «Жанрово это, с одной стороны, альтернативная история, с другой — антиутопия, но повернутая в прошлое», обязательный для альтернативно-исторической фантастики «образ невозможного настоящего», служит основой романа. Итак, в рамках литературного жанра понятие «альтернативная история» имеет отношение лишь к фантастике и обозначает вымышленные события. Но если исходить из основного значения слова «альтернатива» (фр. аlternativе, от лат. аlternatus — «другой») — возможность выбора одной из двух или более исключающих друг друга возможностей, а также каждая из этих возможностей), то связь этого понятия прослеживается с литературой и литературными методами в целом при анализе художественных приемов, форм организации времени и пространства, сюжетных линий произведений. с. 142: Исторические сюжеты с элементами фантастики Продолжая тему альтернативных моделей, следует сказать, что художественная литература, в принципе, альтернатива реальности. Вымысел служит основой произведений. Но вымышленное может быть и правдоподобно, и фантастично. Особый интерес в рамках исследования альтернативной истории с разных точек зрения представляют произведения на периферии жанра, содержащие возможные в реальности события и элементы фантастики. Книги Евгения Водолазкина: «Авиатор» и «Лавр», упомянутые выше, выходят за рамки определенного жанра. Исторический роман становится фантастическим. Автор сам упоминает о жанровом своеобразии книг в интервью: «У меня есть слабость: люблю работать с жанровой литературой. По крайней мере, начинать в одном из ее жанров, а затем — покидать его границы». Писатель делает историю альтернативной с помощью фантастических элементов, например, видений Амброджо в романе «Лавр» и приближает фантастику в романе «Авиатор» к документальному жанру с помощью дневниковой формы произведения. Создание альтернативной истории на базе реальной, таким образом, становится приемом, определяющим стиль писателя Водолазкина. Заключение Итак, современная литература, продолжающая традицию синтеза жанров, создает альтернативные формы организации художественных категорий. На основе произведений современной русской прозы: романов «Авиатор», «Лавр» Евгения Водолазкина, «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной — показаны примеры альтернативных моделей. Статья доказывает, что понятие альтернативы в литературе не ограничивается рамками жанра фантастики. Миры героев-демиургов внутри уже существующих времени и пространства произведения обозначены в данной статье как альтернативные хронотопы. Двойники персонажей — как альтернативные герои. Элементы фантастического в прозе другого жанра — как прием альтернативной истории. Чернышова Татьяна Львовна — аспирант кафедры русской и зарубежной литературы и методики их преподавания, Самарский государственный социально-педагогический университет
Лена М.: Савельева Т.В. Изрыгающие пламя: эстетизация образа дракона в современной литературе // Горизонты цивилизации, 2019, №10, с. 391-401. Драконы - один из самых популярных образов в литературе фэнтези, в них сочетаются традиционные мифологические представления и индивидуально-авторские фантазии. На примере произведений Дж.Р.Р. Толкиена, Робин Хобб, Дж. Мартина, Ника Перумова мы показываем, что традиционно-мифологический образ дракона подвергается трансформации под влиянием литературных и социо-культурных тенденций современности. Происходит эстетизация и романтизация образа дракона, уходят тератоморфные черты и мотив змееборчества. Дракон становится символом легендарных времен, золотого века, когда люди жили во взаимодействии с драконами. Ключевые слова: дракон, фэнтези, эстетизация, мифология, фольклор http://www.fantlab.ru/blogarticle62476 Савельева Татьяна Викторовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии, Челябинский государственный университет (Миасский филиал)
Лена М.: Норец М.В., Семенова В.В. Особенности жанровой структуры фантастики // Аллея науки (Томск), 2018, том 1, №2(18), с. 432-436. Фэнтези и научная фантастика традиционно считаются жанрами, противопоставленными друг другу. В современной фантастике наметилась тенденция к их слиянию. Произведения, соединяющие в себе черты научной фантастики и фэнтези, актуализируют проблему человека и человеческого в современной фантастике, что не было характерно ни для одного из исследуемых жанров по отдельности. Проведенное исследование позволяет утверждать, что фантастика способна охватить самый возрастающий спектр вероятного и просто необычайного, её отношения с наукой неоднозначны. Ключевые слова: научная фантастика, социальные тенденции, научно-технические прорывы, научно-технический прогресс, фэнтези. Вопрос о гранях научной фантастики в корреляции с фэнтези обсуждался в отечественном литературоведении с 70-х гг. прошлого века ,когда первые примеры научной фантастики и зарубежной фэнтези стали заполнять прилавки книжных магазинов в СССР. В тоже самое время процессу переосмысления поверглись теоретические основы фантастики – в частности, вопрос классификации фантастических произведений, соотнесенный литературным процессом разграничения научной фантастики и фэнтези. Литература никогда не ставит перед собой задачу предугадать будущее. Фантастика визуализирует один из возможных вариантов. По словам Урсулы Ле Гуин, будущее притягательно как раз тем, что его невозможно узнать. «Это чёрный ящик, о котором можно говорить что угодно, не боясь, что кто-то вас исправит. Это безопасная, стерильная лаборатория для испытания идей, средство размышления о действительности, метод». Представители ниши писателей конца 20-го века проводя эксперименты, показывают, куда могут завести современные социальные тенденции и научно-технические прорывы. Уильям Гибсон (автор термина «киберпространство») в 1980-х изображал гиперсвязанное глобальное общество, где хакеры, кибервойны и реалити-шоу стали частью повседневной жизни. Для других авторов будущее только метафора. В романе Урсулы Ле Гуин «Левая рука тьмы» (1969) действие происходит в мире, который населяют генетически модифицированные гермафродиты за приделами солнечной системы .Основная сюжетная линия посвящена философским вопросы о природе человека и общества. Фантастика способна охватить самый широкий спектр вероятного и просто необычного, её отношения с наукой неоднозначны. Каждый писатель , который находится в курсе последних достижений физики и компьютерной техники, сможет изобрести «нереальную» технологию или сотворить откровенные сказки, чтобы в притчевой форме выразить своё отношение к современным социальным тенденциям (Герберт Уэллс «Машина времени» 1895 г.). Таблица 1 «Отличая Научной Фантастики и Фэнтези» Итак, в данной работе определяется место научной фантастики и фэнтези в современной литературе и обосновывается их принадлежность новому образованию, соединяющему в себе элементы научной фантастики, альтернативной истории, антиутопии, фэнтези и неовикторианской литературы. Проведенное исследование научно-фантастической литературы и фэнтези представляется актуальным, восполняет существующие пробелы в представлениях о фантастике, в общем, и позволяет проводить дальнейшие исследования в области поэтики фантастической литературы. Норец Михаил Вадимович - кандидат филологических наук, заведующий кафедры «Теория и практика перевода», Крымский Федеральный Университет, Симферополь Семенова В.В. - магистрант, филологический факультет, кафедра английской филологии, Крымский Инженерно-Педагогический Университет, Симферополь
Лена М.: Норец М.В. Особенности развития жанра фэнтези // Жанрово-стилевые искания в художественной литературе. Материалы Всероссийской научной конференции, Астрахань, 25 апреля 2019 г. Астрахань : Астраханский государственный университет, 2019, с. 108-110. с. 108: Жанр фэнтези на данный момент переживает период своего расцвета, порождая множество направлений не только как явление сугубо литературное, но и как отдельный культурный феномен, способный отразить в себе самые разные аспекты человеческого мышления и мироощущения. Кинематограф и компьютерные игры, живопись и музыка в жанре фэнтези, ролевые игры как современный продукт жанра фэнтези активно развиваются по законам данного литературного жанра, что даёт толчок к созданию новых направлений в культурной жизни современного общества. Всё это делает жанр фэнтези уникальным и вместе с тем весьма значимым явлением современной действительности. Подобного динамизма и широты распространения пока не достиг ни один жанр литературы. Когда возникает такая жанровая широта, какой обладает фэнтези, вопросы классификации и определения принимают довольно сложный характер. Универсальная научно-популярная онлайн-энциклопедия «Кругосвет» даёт следующее определение термину «фэнтези»: «Фэнтези – разновидность фантастики, конструирующая фантастическое допущение на основе свободного, не ограниченного требованиями науки вымысла, главным образом, за счёт мистики, магии и волшебства. Имеет глубокие и прочные корни в литературных традициях разных времён и народов, вплоть до древнейших, но как определённый жанр сложился в XX в.». с. 108-109: Таким образом, очевидно, что фэнтези определяют как разновидность фантастики, однако фэнтези стоит на стыке фантастики, сказки и эпоса. В отличие от научной фантастики, фэнтези не стремится объяснить мир, в котором происходит действие произведения, с точки зрения науки. Сам этот мир существует гипотетически, часто его местоположение относительно нашей реальности никак не оговаривается: или это параллельный мир, или другая планета, и его физические законы могут отличаться от земных. В таком мире может быть реальным существование богов, колдовства, мифических существ (драконы, эльфы, гномы, тролли), привидений и любых других фантастических сущностей. В то же время принципиальное отличие чудес фэнтези от их сказочных аналогов в том, что они являются нормой описываемого мира и действуют системно, как законы природы. На данный момент существует множество разновидностей фэнтези: научное фэнтези (фэнтези с элементами научной фантастики), детективное фэнтези (с элементами детектива), технофэнтези (наука и магия существуют параллельно или трансформируются друг в друга), магический реализм (описывает мир магии в реалистичной манере), героическое фэнтези (стиль «меча и магии», по сути это модернизованная форма средневекового рыцарского романа), эпическое фэнтези (его также называют «высокое фэнтези» – сюда относится трилогия «Властелин Колец»), тёмное фэнтези (стык между готикой и фэнтези), а также игровое фэнтези, историческое фэнтези, юмористическое, эротическое, поэтическое и другие виды. с. 109: Обращает на себя внимание тот факт, что фэнтези, являясь словно продолжением мифологии и освещая жизнь и явления, прежде всего, нереального мира, воспринимается современными исследователями как способ отражения действительности или способ восприятия действительности. Если в древности мифология имела одну из основополагающих установок – объяснение мира, то жанр фэнтези со всеми его мифологическими заимствованиями воспроизводит существующий мир как бы в новом измерении, ничего не пытаясь объяснять, а лишь допуская многомерность и вариативность нашего мира, в котором главное – безграничность человеческой фантазии. Таким образом, жанр фэнтези проявляет себя как показатель культурного и психологического развития общества, в котором допускается смешение традиций и современных открытий, но это воспринимается как своего рода игра в реальность или продолжение реальности, как отражение «взрослой» действительности в «детском» сознании. Норец Михаил Вадимович - кандидат филологических наук, заведующий кафедры «Теория и практика перевода», Крымский Федеральный Университет, Симферополь
полная версия страницы