Форум » Не историей единой » Предновогоднее » Ответить
Предновогоднее
Colonel Hunter: Вот повести минувших лет, откуда пошла российская историческая наука, как в ИРИ РАН поменялся директор и чем жила историография российская. Так начнем повесть сию. В год 6367. Норманисты из заморья – Мельникова, Джаксон, Глазырина – взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и с кривичей. А славянолюбы – Сахаров, Фомин, Галкина – брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по галке с дыма. В год 6370. Изгнали норманистов из ИРИ РАН, и не дали им ставок и публикаций, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал отдел на отдел, и была у них усобица, и стали враждовать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе директора, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, в Центробанк, и сказали: «Институт наш известен и славен, а порядка в нем нет. Приходите править и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и пошли в Отделение историко-филологических наук. И стал старший из братьев, Петров, директором ИРИ, а братьев своих назначил заместителями по научной и хозяйственной части. В год 6393. Послал Петров к питерцам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили: «Фроянову». И сказал им Петров: «Не давайте Фроянову, но платите мне». И дали Петрову по аспирантке пригожей, как раньше Фроянову давали. И властвовал Петров над всеми историками российскими, а с незалежными украинскими историками воевал. И бежал Фомин в Липецк, и жил там, злоумышляя против московских историков, людей развратных и непатриотичных. И пришла осень, и вспомнил Фомин коня своего, которого оставил, когда подался в Москву искоренять норманистов, прельщенный Сахаровым. А когда вернулся в Липецк и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого когда-то лаборантки деканата предсказали ему смерть. И призвал он старшего над лаборантками и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Фомин же посмеялся и укорил того замдекана, сказав: «Говорили мне не верить слухам деканатским, ибо все то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер он. Не знал он, что конь этот принадлежал Шлецеру, а до него Миллеру, а до него Байеру. Много об этом судачили потом лаборантки в деканате, пия чай с пряниками. В год 6453. В тот год сказала сотрудники Петрову: «Отроки Чубарьяна изоделись публикациями и грантами, а мы наги. Пойдем, директор, с нами за грантами, и себе добудешь, и нам». И послушал их Петров – пошел в РГНФ за данью и прибавил к прежней их дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань грантовую, пошел он в свой институт. Когда же шел он назад, – поразмыслив, сказал Ученому совету: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю еще». И отпустил сотрудников своих домой, а сам с малой частью сотрудников вернулся, желая большего богатства. Эксперты же РГНФ, услышав, что идет снова, держали совет: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, и ничего не останется – ни филологам, ни философам, ни иным гуманитариям». И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже все гранты на этот год». И не послушал их Петров; и эксперты, выйдя из офиса РГНФ, разбили Петрова и дружину его. В год 6472. Когда Лукин вырос и возмужал, стал он собирать молодых историков, и легко ходил в походах, как пардус, и даже юзерпик себе такой взял. В походах же не возил на собою ни книг, ни иных выписок, ни даже полного комплекта ПСРЛ, но, токмо взяв свой ноутбук, так работал; не имел он и шатра, но спал, подкладывая под голову томик Преснякова, – такими же были и все прочие его соавторы. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти». И пошел на Оку реку и на Волгу, и по провинциальным университетам, и спросил их: «Кому дань даете?» Они же ответили: «Нарративистам – по топосу с текста даем». В год 6473. Пошел Лукин на нарративистов. Услышав же, нарративисты вышли навстречу во главе с самой Вилкул, и сошлись биться, и в битве одолел Лукин нарративистов и книги их священные сжег. Толочко же, вернушись из Гарварда, где преисполнился премудрости нарративной и духа гиперкритического, повелел опрокинуть идолы позитивизма – одних изрубить, а других сжечь. Татищева же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать аспирантов колотить его тезисами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания Татищева, который обманывал историков три столетия. «Велик ты, господи, и чудны дела твои!» Вчера еще был чтим людьми и цитирован неустанно, а сегодня поругаем. Когда влекли Татищева по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они метод деконструкции текста. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Толочко к нему аспирантов, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Татищева и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Татищева отмель, как зовется она и до сих пор. Один лишь Конча, таясь, приходил на то место плакать. В год 6571. В то лето в Питере Нева текла в обратном направлении пять дней. Знаменье же это было недоброе, ибо на четвертый год Жих принес диссертацию. И вот объявился Жих в Питере; говорил людям, притворяясь историком, и многих обманул, чуть не весь совет по защите диссертаций, уверяя, будто наперед знает все, что произойдет, и говорил: «представлю автореферат еще до восхода солнца». И был мятеж в совете, и все поверили ему и хотели погубить председателя. Председатель же совета взял в руки явочный лист, встал и сказал: «Кто хочет верить Жиху, пусть идет за ним, иные же пусть идут ко мне регистрироваться». И разделились члены совета надвое: первый оппонент и представители оппонирующей организации пошли и стали около председателя, а члены совета все пошли к Жиху. И начался мятеж великий между ними. Оппонент же спрятал отрицательную рецензию под костюм-тройку, подошел к Жиху и спросил: «Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?» Тот ответил: «Знаю все». И сказал оппонент: «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» – «Стану кандидатом наук», – сказал. Оппонент же, вынув рецензию, поразил Жиха, и пал он без памяти и без банкета, а члены совета разошлись. Так погиб он телом, а душой предался Фроянову. В год 6600. Предивное чудо явилось в том же Питере в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице, рыскали бесы, как люди. Если кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас невидимо уязвляем бывал бесами палеоевропейскою язвою и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома. Затем начали и днем являться на конях, а не было их видно самих, но видны были коней их копыта; и уязвляли так они людей в Питере и его области. Иные же люди утверждали, что видели и самого предводителя бесов – не то мужчину, не то женщину – шведского профессора-слависта Грота в бабьем обличии. В те же времена было знамение в небе – точно круг посреди неба превеликий. Это навел на нас бог, веля нам покаяться и воздерживаться от греха, и от зависти, и от прочих злых дел дьявольских. Полковник Хантер написал книгу эту, летописец исторический краткий, отдыхая от корпоратива, в ожидании Новолетия. А кто читает записи эти – помолись за меня.
Ответов - 0
полная версия страницы